Несмотря на приказ Врангеля, Кучеров по-своему разработал план операции — встречи с резидентом Блаудисом. По его заданию вахмистр Иван Попов должен был отправиться в логово Блаудиса загодя с тем, чтобы помешать возможному свиданию с кем-либо из прибывших с полком осваговцев и бесшумно захватить его живьем, не потревожив резидента, а также находиться для страховки поблизости во время встречи Кучерова с резидентом и, наконец, проследить за тем, чтобы латыш покинул в ту же ночь дом и станицу. В обязанность вахмистра входило и сжечь этот дом, а в случае невыполнения резидентом приказа бесшумно его ликвидировать.
Около часа ночи, пройдя мимо сонного часового, Кучеров, легко перемахнув через плетень, оказался в соседском дворе, потом на улице. Нервы его были напряжены. Он крался по-кошачьи в темноте мимо подворотен, плетней и заборов, чтобы не поднять за собой собачьего лая. Крался уверенно. Дорогу он изучил днем, неторопливо проехав с господами офицерами по станице.
Вот и нужный поворот на поперечную, спускавшуюся к реке улицу. Кучеров остановился у толстого разлапистого тополя, прислонился к стволу и замер. И так простоял долго, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к малейшим шумам. Где-то далеко за Кубанью, наверно, в Афипсипских хуторах застрочил пулемет и умолк, снова напряженная тишина, и вдруг в соседнем дворе запел петух. Кучеров вздрогнул и, улыбнувшись, подумал: «Первые петухи, что-то у них часы опаздывают». За первым петухом заголосил второй, ему отозвался третий, потом тявкнула собака, и все стало на свои места, напряжение спало.
Постояв еще несколько секунд, Кучеров зашагал по переулку вниз, вдоль выстроившихся в шеренгу великанов тополей. Здесь было еще темней. Под ногами вдруг зашуршали листья, их навалило много, даже среди улицы, хотя она была шириной шагов в сорок. «Вот они под ногами, опавшие листья!» — подумал он с непонятной тоской в сердце.
Подойдя наконец к калитке, он кашлянул, нащупал ручку колокольца, убедился, что к ней привязана нитка, и, оборвав ее, дернул четыре раза за ручку.
В доме, видимо, ждали гостей, потому что вскоре хлопнула дверь и кто-то, тяжело ступая, подошел к калитке и спросил, какого черта кому надо трезвонить в глухую ночь.
После пароля калитка отворилась, и высокий грузный человек, засовывая за пояс маузер, пробубнил как из бочки:
— Пожальте, а я сакрою калитка.
Кучеров окинул взглядом двор, небольшой дом среди купы деревьев с еще не облетевшей листвой, крытый очеретом хлев, огородец с кустами смородины или малины, соединявшийся с фруктовым садом, заросшим и густым, который выходил на зады к речке, здесь уже довольно глубокому и широкому притоку Кубани. Справа, шагах в ста белела тыльная стена соседского дома, спаянная с глухим высоким забором, заросшим ежевикой. Слева чернел пустырь и небольшой выгон, обрывавшийся у высокой речной кручи. Место было глухое. «И хорошо и плохо, — подумал Кучеров, — легко можно уйти, но и подобраться незамеченным нетрудно. Странно, что он не держит собаки. Где-то здесь прячется Иван, наверно, в кустах у дома».
