— Кто я такая, — загадочно сказала Сол, — кто я такая, чтобы судить других людей, решать, что они делают и почему? Почему одни приходят в гости, а другие их принимают, почему одни бьют посуду, а другие причесывают гребешком волосы, — Гэбриель вздрогнул при этих словах, — и молчат, словно воды в рот набрали? А если женщине самую малость нездоровится и мужчина впадает в такое отчаяние, что готов как сумасшедший бежать ей за лекарством, мне ли решать — значит это что-нибудь или совсем ничего не значит? Про себя я, может быть, и знаю кое-что, но уж другому никому не скажу. Сколько раз говорила мне Сью: «Если уж кто умеет держать язык за зубами, так это ты, Сол». А, вот и вы пожаловали, сударыня! Значит, служанкам время браться за дело, а господам — любезничать.
Едва ли нужно пояснять, что последние слова были обращены к вдове, которая в эту минуту появилась в дверях гостиной в новом ситцевом платье, обрисовывавшем ее формы самым благоприятным образом, и что, именуя свою хозяйку и Гэбриеля господами, Сол желала подчеркнуть особую значительность происходящих событий.
— Надеюсь, я не помешала вам? — лукаво спросила вдова, в притворной нерешительности останавливаясь на пороге. — Если вы не успели еще обсудить ваши личные отношения, я могу и обождать.
— Уж не знаю, что еще может сказать Гэбриель из того, что вам не годится слышать, миссис Маркл, — ответила Сол, подчеркивая своим тоном, что Гэбриель только что доверил ей важную тайну, которую она, щадя его скромность, не решается огласить. — Да и кто я такая, чтобы мне поверяли сердечные тайны?
Трудно сказать, что напугало Гэбриеля сильнее, игривость ли миссис Маркл или суровая риторика Сол, но он поднялся со стула. Он решился бежать, невзирая ни на страшную сцену, которую могла ему устроить миссис Маркл, ни на физические преграды, какие могла воздвигнуть на его пути костлявая Сол. Однако тайное подозрение, что он уже связал себя безвозвратно, смутная надежда, что, объяснившись, он еще сумеет спастись, или же просто притягательная сила нависшей опасности парализовали его решимость и направили его стопы прямехонько в гостиную миссис Маркл. Миссис Маркл предложила ему сесть, и Гэбриель безвольно опустился в кресло. На кухне Сол оглушительно загремела посудой и запела пронзительным голосом; было очевидно, что она делает это со специальной целью показать, что не подслушивает их нежных излияний; Гэбриель покраснел до корней волос.
