Черта с два, подумал он про себя. Трещина в их с женой отношениях появилась еще в Лондоне, и не заметить эту трещину мог только слепой.
— Но потом я вернулся сюда, а Антония возненавидела это место, — продолжал он. — Она испытывала отвращение к деревенскому образу жизни. Хотя, конечно, ей бы и здесь нашлось чем заняться. Я, в общем-то, и сам начал подумывать, не оставить ли ферму на Фрэнка и не вернуться ли в Лондон… — Он бросил на Элли быстрый взгляд из-под нахмуренных бровей, чтобы проверить, какое впечатление произвело на нее это его откровение, но ее лицо абсолютно ничего не выражало.
— Странно! — удивилась Элли. — Я думала, тебе нравится здесь.
— Да, в деревне замечательно, — сухо ответил Джеймс, — но я здесь, пожалуй, уже зажился, хочется более напряженной жизни.
— А, понятно.
Она совсем не выглядит удивленной, сердито подумал Джеймс.
— Я, естественно, не буду жить в центре Лондона. Где-нибудь за городом. Может быть, в Ричмонде. Или даже в Гилфорде.
— Джеймс…
Что-то в ее тоне заставило Джеймса взглянуть ей в лицо. Элли не повысила голоса, но в нем звучала твердость, и от этого у него засосало под ложечкой.
— Мне кажется, что мы должны кое-что обсудить. — Она не смотрела на него, а вновь разглядывала свою чашечку с кофе. — Я не вижу смысла продолжать наши отношения… Мне необходимо жить в Лондоне…
Ее голос слегка подрагивал, но выражение лица было упрямым.
Джеймсу никогда не приходилось слышать что-либо подобное от женщин. Но дело было не в том. Просто от того, что она говорила, он почувствовал, как по его телу пробежал смертельный холод. Он помрачнел.
— Ты неизбежно должна возвратиться в Лондон, — сказал он, постаравшись придать своему голосу спокойную рассудительность. — Ты ведь никогда не собиралась оставаться здесь насовсем. — Он сделал паузу, раздумывая о том, как продолжить фразу, чтобы она не звучала безнадежно. Его жизнь никогда не казалась ему безнадежной, да и сейчас все было не так уж безнадежно, просто она застала его врасплох. — Но это еще не значит, что нам обязательно придется навсегда расстаться, — продолжал он. — Как уже говорил, я давно собирался предоставить управление фермой Фрэнку. Он будет рад вести хозяйство самостоятельно.
— Все равно у нас ничего не выйдет, — сказала она мягко, — даже если ты вернешься в Лондон.
Холод, сковывавший тело Джеймса, превратился в ледяной ветер, пронизывающий каждую его клеточку.
— Почему? — потребовал он ответа. Он злился на себя за то, что не может просто встать, повернуться и уйти. Она же оставалась абсолютно спокойной. Это было все равно что говорить со стенкой. — Почему, черт возьми, не выйдет?
