Шеметов тоже ломал голову над событиями в городе, следовавшими одно за другим Однажды ночью загорелся дом комендатуры. По заданию райкома Шеметов должен был уничтожить в городе телефонную и телеграфную связь, но его кто-то опередил. Он узнал, что три девушки, работавшие на телефонной и телеграфной станции, испортили аппараты и скрылись.
Потом вдруг в городе снова появились листовки, к которым Шеметов не имел никакого отношения. Их было так много, что гитлеровцы потратили более суток, собирая их на улицах и разыскивая в домах. Это были короткие листовки с отрывками из речи товарища Сталина, опубликованной в «Правде» 8 ноября 1941 года.
«Ещё полгода, может быть годик, — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений», — гласила концовка листовки, выведенная крупными рукописными буквами ещё не устоявшимся почерком.
Шеметов передал листовку райкому. Секретарь встретился с ним и упрекнул за самочинство. Шеметов развел руками. Он терялся в догадках, но успокаивал себя: может быть, и существовала в городе параллельная группа? Но почему в таком случае Бондаренко упрекает его за самочинство?
Ночью 21 января 1942 года Шеметов со своей группой распространял по городу листовки к Ленинским дням. Когда он шел по одной из улиц, ему чуть не на голову посыпались маленькие листки бумаги Они с шелестом падали откуда-то с крыши дома бургомистра.
Шеметов поднял листок. Это оказалась листовка. Теперь Шеметов был уверен, что райком партии перестал доверять ему. Нашлись люди лучше, надежнее, а он — «пробный шар», о котором пора и забыть. «Неужели я и в самом деле не выдержал испытания?» — думал Шеметов. Он хотел написать Бондаренко и другим секретарям райкома резкое письмо, но, взвесив все «за» и «против», решил послать обычное донесение и найденную листовку.
По поводу этого донесения и листовки в землянке райкома и состоялось внеочередное совещание. Собрались все секретари подпольного райкома, члены райисполкома, комсомольцы, командиры и комиссары. Бондаренко достал из сумки порыжевший лист плотной бумаги и бережно развернул его.
— Это не твоя работа? — спросил он Дарнева, подавая ему листовку.
— Нет, Алексей Дмитриевич, — ответил Дарнев. — У нас и бумаги такой нет — немецкая.
Он взял листок, пододвинул поближе коптилку и прочитал первые слова листовки:
«Товарищи! Читайте листовку комсомольцев».
Дарнев встал, тряхнул шапкой густых волос и проговорил, весело глядя на товарищей:
