Пока я несся по мостовой, мысли мои перескакивали с одного на другое, рисуя всякие жуткие картины. В конце концов, Джон не ребенок и, может быть… Я постарался выкинуть это все из головы и просто накручивал педали изо всех сил. Подруливая к задней двери, я уже твердо знал, что не увижу ничего необычного. Арабелла была чем-то занята на кухне. Я позвонил в колокольчик и стал ждать. Вскоре она открыла дверь и приветливо поздоровалась со мной:
— Привет, Финн. Надеюсь, я вас не очень напугала. Спасибо, что приехали так быстро. Ступайте в кабинет, Джон там.
Я выдохнул с облегчением; казалось, все в полном порядке. В кабинете тоже, судя по всему, все было как обычно. Джон восседал в своем обычном кресле со своей обычной пинтой пива в руке.
— Здорово, молодой Финн. Нацедите себе пинту пива и садитесь. Не смотрите на меня так, — усмехнулся он. — У вас такая физиономия, будто вы привидение увидали. Пейте давайте. На самом деле мне было довольно худо, но теперь я уже бодр, как блоха, сами видите.
При этих словах я испытал чувство громадного облегчения, о чем тут же и заявил.
— Боюсь, Финн, Арабелла несколько перегнула палку, но главное — вы здесь.
Это было совершенно типично для Джона — искренне полагать, что другие слишком уж беспокоятся из-за пустяков. В течение секунды или двух я напряженно размышлял, стоит ли мне высказать то, что у меня на душе, и решил, что стоит.
— Вам нужно больше думать о себе, — изрек я.
— Нет, нет, Финн, — прервал меня он, — только не начинай. Ты слишком молод, чтобы указывать мне, что я должен и чего не должен делать.
— Ну, извините, — ответил я. — Вы бы не сказали такого Анне, правда?
— Это совершенно другое, — парировал он. — Вы начинаете думать, как я, и потому я чувствую себя вправе поправлять вас. — Анна же, — продолжал он, — слишком юна, чтобы действительно желать дать мне тот или иной совет. У нее своя, совершенно особая манера думать, я и нахожу ее речи достойными внимания, даже если не всегда понимаю, о чем она говорит.
То, что я начинаю думать, как он, я посчитал за редкий в его устах комплимент, но все равно никак не мог взять в толк, почему он уделял мне так мало внимания, если, по его словам, я все больше и больше походил на него, и почему, с другой стороны, его так интересовал Аннин ход мыслей?
— Я надеялся, — говорил он тем временем, — что вы приведете ее с собой. Вы об этом не подумали?
— Разумеется, подумал, — ответил я с некоторой долей раздражения, — но я решил, что звонок Арабеллы слишком срочен, что вы, должно быть, больны и…
