И он поднес свой бокал каждому из гостей прямо под нос и стал рассматривать по очереди каждого из них, как они вдыхают "душу вина".
— А теперь передайте мне ваши большие рюмки, пожалуйста!
Держа бутылку почти неподвижно, он наполнил рюмки на три четверти. Своим живым глазом оглядел стол. А потом вдруг опустил ложку в тарелку с кусками льда. И начал бросать кусочки в рюмки с вином.
Вилмердинг, сидевший напротив него, аж подскочил на стуле, открыв рот, как если бы он увидел что-то ужасное.
— Боже милостивый! Да не кладите вы лед в этот шамбертен! — сказал он, раздосадованный, тихим голосом.
Вернье выронил ложку, скользнул рукой в карман и немедленно оказался на другом конце стола, да так быстро, что Вилмердинг и сесть не успел. Послышался лишь металлический стук, ругательство — и пара наручников уже сверкала на запястьях Вилмердинга.
Вернье объявил всем:
— Джероум Стикс.
Шум, замешательство воцарились в комнате. Гости поднялись, закричали, зажестикулировали, а инспектор буквально зарычал что-то по-голландски капитану парохода, который неистово мотал головой. Прэйл стучал кулаком по столу и бросая в лицо Вернье проклятья. Дорэн, обняв рукой за плечи Вилмердинга, уверял его, что все будет хорошо. А сам Вилмердинг, разинув от удивления и неожиданности рот, продолжал смотреть на Вернье.
— Джероум Стикс, — повторил Вернье.
— Лжец! — зарычал Дорэн.
— Нет! Так дело не пойдет! — Прэйл двинулся на Вернье, размахивая стулом.
— Подождите!
Вернье мирно замахал обеими руками. Прэйл замер.
— Я сейчас вам расскажу. Расскажу, как я узнал, что именно этот человек — Джероум Стикс.
Прэйл поставил стул на пол.
— Только сибарит и эпикуреец, такой как Джероум Стикс, мог быть шокирован тем, что я положил кусок льда в шамбертен. Только истинный гурман, высоко ценящий вина, может знать, какой букет исчезнет при смешении его со льдом. Стикс знает, что красное вино пьется комнатной температуры, и позвольте, господа, представить вам Джероума Стикса, эпикурейца, так давно разыскиваемого в Сан-Франциско.
— Что, Вилли? Есть ли хоть капля правды во всем этом? — спросил Прэйл.
Стикс, сиречь Вилмердинг, даже не повернул в его сторону головы. Он мрачно рассматривал жирное фиолетовое пятно, которое все увеличивалось и увеличивалось на скатерти. В огне схватки Вернье, когда надевал ему наручники, опрокинул сразу три рюмки вина.
— Послушайте, Вернье, — сказал наконец человек в наручниках, — может быть, вы мне сделаете последнее и вполне разумное одолжение?
