Он заметил, что Виктория улыбнулась, и приободрился. Однако молодая женщина почти сразу же перестала улыбаться и о чем-то задумалась.
– Что? – спросил Макс, зорко наблюдая за ней.
– Мне не дает покоя этот стрелок, – призналась Виктория. – Уверена, это кто-то из дома, раз ружье пропало.
– Душа моя, – вздохнул Кирилл, – уверяю тебя, все были здесь. Мы пытались найти профессора, Илона Альбертовна шерстила в кабинете, искала завещание – сама понимаешь, дело поважнее, чем палить по машине. Дочка домработницы нашла тело, ее мы тоже видели. А сама домработница…
– Между прочим, – внезапно сказал Макс, – как раз Наталью мы и не видели. По словам Маши, мать была на кухне, но это только слова. А что, если на самом деле домработница находилась в совсем другом месте?
– Ну, наконец хоть что-то прояснилось, – проворчал критик. – Главная злодейка найдена! Сняв со стены ружье, она мчится в спринтерском темпе по лесу, чтобы перехватить машину с уезжающими. Затем стреляет, обратите внимание, в ночных условиях, причем чертовски метко – четыре выстрела из пяти попали в цель. Затем…
– Постой, а откуда тебе известно, сколько именно было выстрелов? – подозрительно спросила Виктория.
– Ну так я слышал, как капитан допрашивал Надю и его девицу, – Подгорный кивнул на Макса. – А ты что подумала? Что я раздвоился, и одна моя половина искала тут профессора, а вторая бегала с ружьем по окрестным лесам?
– А я все-таки не верю, что это была домработница, – подал голос Кирилл. – На кой черт ей все это нужно? Смысла никакого нет.
– Да и вообще, домработница в качестве главной злодейки – это как-то не красиво, – пожаловался Лев. – Не зря же в классическом английском детективе убийцей может оказаться кто угодно, только не прислуга. Какой интерес может быть в убийстве, совершенном слугой?
– Тогда предложи свою версию, – сказала Виктория.
– С радостью, – ответил критик. – У того, кто все это затеял, есть снаружи сообщник, с которым наш преступник поддерживает связь. Ружье снято со стены именно для того, чтобы мы верили, что стрелок – кто-то из тех, кто находится в доме. Заметь, нет никаких доказательств того, что по машине стреляли именно из этого ружья. Нет даже доказательств, что стреляли вообще из ружья, а не, допустим, из винтовки с оптическим прицелом. Но ружье пропало – мы сразу же делаем вывод, что два и два равно четыре, что ружье именно то, из которого стреляли. И, соответственно, начинаем подозревать того, кто на какое-то время выпал из нашего поля зрения, находясь в доме. Если бы мы не ходили все вместе по комнатам, получилось бы вообще роскошно: допустим, Кирилл мог бы сказать, что я куда-то пропал и, наверное, стрелок я, а от страха я мог обвинить хоть его, хоть Макса, хоть кого угодно. Ты что кофе не пьешь? – внезапно спросил он.
