Большую часть ночи он медленно тащился по снегу, пока не взобрался на какой-то взгорок, где глаза подтвердили то, что давно уже твердили ему уши и нос: он стоял перед входом в иной мир. Внизу бежал бесконечный поток ядовитых газов, струящийся по узкой полоске земли, похожей на сухое русло реки, по которой двигались непрерывные ряды железных коробок с запертыми внутри людьми. Эти существа, казалось, следуют за луной точно так же, как и он; в сущности, каждая из их коробок гналась за двумя ярко-желтыми кругами света, не в силах поймать их. Он охватил всю картину мгновенно, одним взглядом, но решил тоже пойти за огнями. Именно так поступают люди. Возможно, у устья пересохшей реки отыщется еда.
Волоча ноги по серой, наплеванной колесами слякоти, он зашагал за фарами (названия постепенно начали возвращаться в голову), держась обочины, поскольку снова знал, что машины способны убить.
Наконец он понял, куда все направляются. Машины преследовали не луну, а большую красную звезду, силуэт которой пылал на фоне неба. Рядом вились алые загогулины, и он каким-то образом догадался, что они тоже означают КРАСНАЯ ЗВЕЗДА,[1] хотя это и не имело смысла, ведь красная звезда все равно горела прямо возле них. И бессмысленные загогулины вовсе не выглядели тем, о чем говорили, — они скорее напоминали брызги крови на черном снегу.
Потом он увидел, что КРАСНАЯ ЗВЕЗДА — это еще один ящик, только гораздо больше остальных — настолько, что заглянуть за него не получается. Казалось, что сделан он в основном из льда: огромные плоскости блестели, переливались и просвечивали, так что зарево, полыхающее внутри, проникало наружу и падало на него. Машины открывались, и те, кто сидел в них, бросались на волю как разумные существа, но потом всех их заглатывал гигантский капкан, похожий на пылающий во льду костер. Он почуял их голод и, несмотря на страх, двинулся за людьми. Хороший охотник способен стащить еду даже из силков.
Сияние внутри — ярче солнца, холоднее луны — ошеломило его. Он зажмурился, запах смерти забил ноздри. Здесь погибли сотни животных, и их тела еще не съели. Ему стало жутко от осознания такой напрасной резни, хотя рот в то же время наполнился слюной.
Кто-то протиснулся мимо, толкнув его; он зарычал, приподняв верхнюю губу, слишком поздно вспомнив, что у него нет больше клыков, которые можно оскалить. Здесь собрались дюжины людей, но они не были стаей. Каждый тут все равно что волк-одиночка без собственной территории; каждый зол, агрессивен и испуган. Все толкали перед собой небольшие ящики-клетки, движущиеся как машины, пихая ими друг друга. Некоторые клали в эти ящики всякие вещи, и уже от этого одного кружилась голова. Все в этом мире находилось внутри чего-то другого; никакой свободы.
