Начали пристрелку, но сначала были перелеты, так как я никак не мог подстроиться к очень высокой относительной скорости сближения кораблей.
Несмотря на накрытия уже со второй минуты — никак не удавалось добиться прямого попадания. Тем не менее через переговорную трубу я постоянно сообщал дистанцию в боевую рубку. Примерно тогда же японец начал поворот и открыл очень частый огонь левым бортом. Был разбит наш единственный носовой дальномер и мое орудие теперь и было дальномером. Крупный снаряд попал также в носовую часть броненосца в районе водонепроницаемой переборки 20 шпангоута на батарейной палубе, разрушив частично переборку, и палубу, прилегающие каюты, образовав в борту громадную дыру, к счастью ее не захлестывало водой. Однако начался пожар в шкиперской кладовой по левому борту и все быстро затянуло дымом. Прислуга носовых малокалиберных орудий под руководством мичмана Бачманова быстро залила водой пожар, однако шкиперское имущество продолжало тлеть и его приходилось затем периодически поливать водой. Так как вентиляторы повредило взрывом — отправил матросов открыть иллюминаторы на батарейной и жилой палубе, чтоб вытягивало дым, мешавший стрельбе.
Так как ни орудие ни прислуга не пострадали при взрыве, то стрельбу не прекращали примерно через минуту мы похоже попали в борт японского крейсера, правда без видимого ущерба'.
Контр-адмирал А.А. Вирениус, командир отряда:
'Минуты через три после нами открытия огня японский крейсер видимо все-таки опомнился и начал описывать циркуляцию, открыв при этом частый огонь всем левым бортом. При этом наконец проявился его характерный профиль со стоящей отдельно третей трубой — «Адзума». Ну что ж, «Адзума» — так «Адзума». Как ни странно огонь японцев на циркуляции был довольно точен с учетом дистанции в 3 мили, море буквально вскипело вокруг «Ослябя», причем японские снаряды взрывались при соприкосновении с водой и потому засыпали броненосец осколками. Впрочем, попаданий при этом в нас было сравнительно немного. Первый снаряд крупного калибра попавший в фок-мачту ниже боевого марса осколками в том числе отраженными марсом повредил носовой дальномер, убил на месте дальномерщиков и командовавшего ими мичмана Палецкого и стоящих на крыле мостика двух сигнальщиков, но мачта устояла. Мы с командиром броненосца стояли около самой боевой рубки и сноп осколков прошел мимо, хотя у меня воздушной волной сбило фуражку. Я решил не искушать судьбу и перейти в боевую рубку, тем более, что большие смотровые щели рубки способствовали хорошему обзору. Примерно в это же время еще один крупный снаряд попал в носовую часть корпуса и вызвал небольшой пожар, быстро потушенный к счастью.
