Пролом оказался широк. Юноше ничего другого не оставалось, как свободно выйти из сада. Правда, он немного оцарапал о колючки свои белые холеные ноги. И это было первое его знание, полученное на свободе. Любознательность, а может быть, и простое любопытство повело принца прочь от дворца, а дальше – и по всей стране, не очень большой, но зато многолюдной. Камень, начав движение вниз с горы, набирает все большую скорость, и остановить его невозможно. Так и с Сиддхартхой Гаутамой. Интерес к окружавшей его жизни, ранее совсем неизвестной, нарастал. Все то, о чем ему было запрещено рассказывать, теперь он увидел воочию. Юноша узнал, увидел, понял, как появляется на свет человек, как тяжела подчас его жизнь, сколько горя выпадает на его долю, какие он встречает трудности, какие переживает радости, какие болезни его подстерегают и доводят до могилы… Прямо лавина необъяснимого обрушилась на беглеца из райского сада и царского дворца. Так что очень скоро Сиддхартха не выдержал. Не мог он больше находиться в гуще жизни простого народа. Принц должен был – он чувствовал это – уединиться, привести в порядок хаотичные мысли в голове, успокоить душу. И он ушел в горы, в пустыню, и там принялся размышлять. Ведь чтобы лучше понять предмет, нужно на него посмотреть с некоторого расстояния. Это всякий знает…
Так рассказывал гуру в пещере у костра юноше из далекой страны Иудеи.
Кое-что Рови уже слышал о Сиддхартхе Гаутаме, когда посещал школу при храме в своем родном городе… «Ах, мой городок…» – чуть призадумался Рови. Но – не отвлекаться, не грустить! Так он приказал себе. Главное сейчас – узнать все о принце и о том, что же было дальше с ним. Нетерпение юноши не укрылось от старика, но он будто умышленно не переходил к самому главному во всей этой истории – как снизошло на принца так называемое просветление и что это вообще за явление такое.
– Однажды при восходе солнца, – продолжал учитель свой рассказ, – принц сидел на вершине холма. Он глубоко задумался, веки его были приопущены, глаза сделались узкими щелочками… Попробуй-ка так прикрыть веки, сощуриться, чтобы ты мог различать предметы и одновременно видеть их будто сквозь некую пелену… Попробуй… Получилось?.. Вот так и Сиддхартха глядел на горы, на восходящее солнце. Он был неподвижен, будто каменный. Казалось, он и не дышит…
– Как ты, учитель? – прервал старика Рови. – Ты сидел как каменный, я видел…
– Да, да… Не мешай, когда я говорю. – Гуру чуть было снова не рассердился. – Но… я продолжаю… Казалось, принц не дышит… или делает вдохи и выдохи совсем незаметно… Все-таки он дышал, конечно. Человек не может не дышать долго… Так сидел Сиддхартха до полудня. Солнце уже перешло среднюю черту дня и двинулось к вечеру. Кругом была тишина. Казалось принцу, будто он даже слышит собственные мысли. Но нет, я думаю, так быть не могло. Мысли невозможно услышать. Это так только говорят: услышал собственные мысли… А вот иные полагают, что мысли можно высказать словами. Ошибаются они, ибо если оформить мысль в словах, то будет уже другая мысль. Высказанная мысль есть ложь… Постарайся запомнить… Потому и говорится: молчание – золото… Так вот, милый юноша из Иудеи, я продолжаю о Сиддхартхе. Он сидел неподвижен и нем. В его голове происходили странные вещи. В прямом смысле слова – в голове. Если бы его кто-нибудь увидел со стороны, поразился бы, а вернее всего, испугался бы даже. Голова принца начала испускать свет. Правда, кому-то могло бы показаться, что голова просто освещена заходящим солнцем, потому что все тело принца уже покрыла вечерняя тень. Но нет, вот уж и солнце закатилось, а голова все еще излучала свет…
