Ударил соборный колокол, и бой сразу прервался. Обе королевы, по-прежнему держась за руки, отправились на службу в храм. А за ними и дамы.
И никто бы тогда не поверил, что их дружбе отпущено всего лишь десять дней. На день же одиннадцатый две королевы, две сердечные подруги, превратятся в злейших врагов.
В тот день снова решили бойцы устроить потешный турнир. И затрубили фанфары. С двух сторон двора въехали два отряда — в каждом полсотни юношей: бургундов и нибелунгов. Короли опоясали их недавно рыцарскими мечами, и потому особенно им хотелось показать перед всеми воинское свое умение.
Они знали: в окна за ними наблюдают прославленные бойцы, королевы, дамы.
И двор загудел от топота лошадей, молодецких выкриков, грохота, лязга щитов и мечей.
Нибелунги слегка теснили бургундов — их науке сражений учил сам Зигфрид, а две королевы стояли рядом и вместе со многими наблюдали за ними в окно.
— Хорошие витязи у вас подрастают, сестрица! — похвалила Брюнхильда. Уж кто-кто, а она-то знала толк в рыцарском деле.
— А знали бы вы, какие бойцы у нас остались при замке!.. — отозвалась Кримхильда. — Скажу вам честно, даже я удивляюсь миролюбию Зигфрида. Ведь стоит ему захотеть, и он подчинит любую страну, да хоть бы Бургундию!
— Сестрица, я с вами согласна, и Зигфрид — известный боец. Но об одном мне слышать смешно, — возразила Брюнхильда. — Если бы вы с мужем пережили всех нас, тогда и без боя Бургундия стала бы вашей. Завоевать же ее — напрасные мечты! Победить Гунтера — невозможно. Уж я-то знаю своего мужа.
— Нет, это ваши речи мне слушать смешно, подруга! Гунтер — мой брат. Но не будь он братом и поставь их рядом, я бы выбрала только Зигфрида. Все другие богатыри — словно звезды, он же — как солнце: разве кто их заметит, если он стоит рядом!.. Я горжусь, что он сделал женой меня.
— Сестрица, ты не права! И скажу, что слушать тебя теперь не смешно! Твой Зигфрид и храбр, и честен, а ты — ему верная жена, но каждому ясно, что старший твой брат, а мой муж — знатней и отважней. И с ним, это верно, в сравнение не пойдет ни один из королей.
— Гунтера я любила и люблю сейчас, он старший мой брат, и с тем я согласна, что ни один король не сравнится по величию с ним. Но только не мой Зигфрид. Или тебе неизвестно о подвигах, которые он совершал? О них знает каждый.
— Оставим этот разговор, Кримхильда! Ты для меня как сестра, а наши мужья — словно братья, и нам ли высчитывать, кто из них более славен, — проговорила Брюнхильда с раздражением в голосе. — Скажу лишь, не желая тебя оскорбить, что Зигфрид не может быть равен моему Гунтеру никогда. Да, это правда! В те дни, когда он был в свите твоего брата в моем родовом замке, в Изенштайне, брат твой своею доблестью добился в те дни моей любви, так вот, Зигфрид сам мне при всех признался, что он — лишь простой вассал. А может ли вассал быть знатней своего господина? Потому и смешно тебя слушать.
