— Я об этом ничего не знал, — попробовал вмешаться Гизельхер, но Хаген перебил его:
— А клады вам пусть возят другие, мне же довольно возить собственные доспехи. Но вам их дарить я не собираюсь.
— Доспехи свои сдайте немедленно мне на хранение, Хаген. Таков наш обычай. И велите другим бойцам, пусть тоже сдадут.
— Ну уж нет! — воскликнул Хаген. — Или я не сказал вам? Мы не так воспитаны, чтобы прекрасные дамы, надрываясь, носили наши мечи и щиты. Пока живы, свое оружие будем таскать сами!
В этот момент к Хагену приблизился могучий Дитрих Бернский, тоже при доспехах, а уж с ним-то Кримхильда спорить не решилась и вернулась в свои покои.
* * *
Смотрел в окно на гостей и король Этцель. Один из них показался ему знакомым, и он спросил приближенных:
— Что за витязь беседует так дружески с Дитрихом? Не король ли бургундов Гунтер, мой деверь? Судя по виду он и доблестен, и умен.
Ему ответил слуга Кримхильды:
— Нет, мой король, это не Гунтер. Имя его — Хаген, и вы его знали когда-то. Сын Альдриана, владельца Тронье, он состоял у вас на службе в молодые годы.
— Помню! — обрадовался Этцель. — Тот самый Хаген, которого старый Альдриан прислал вместо себя. И он неплохо служил мне, я даже посвятил его в рыцари, хотел наградить замком, но он запросился на родину. Я отпустил его, а вместе с ним убежал в Испанию Вальтер. Как удивительно быстро промчались годы! Я знал его мальчиком, а теперь у него седые виски!
— Нибелунги всегда отличались воинственностью, мой король, — ответил слуга Кримхильды. — Хаген же — самый суровый из нибелунгов. Несчастье тому, кто заденет его честь или честь его королей.
— Ну уж здесь их честь не заденет никто. При нашем дворе нет и не будет более почетных гостей, чем родичи моей жены! — торжественно проговорил король.
* * *
Гостей привели в большой зал. Там переговаривались они, в ожидании, пока их не примет сам Этцель.
— Фолькер, друг мой, не слишком ли тесно здесь? — спросил Хаген богатыря-шпильмана. — Не выйти ли нам во двор?
Оба они по широкой деревянной лестнице снова спустились вниз, прошли вдоль дворца и уселись на скамью, прямо под окнами Кримхильды, о том не догадываясь.
Королева выглянула в окно и вновь помрачнела.
— Взгляните, — обратилась она к своей охране. — Тот человек, которому я мечтала давно отомстить, от которого все страдания в моей жизни, расселся у меня под окном, словно хозяин дворца, — проговорила она и вновь посмотрела на вассалов. — Если найдется храбрец, если он отомстит за меня, я, королева гуннов, дам ему все: и почет, и богатство.
