Закоптив стекла, я стал составлять программу на следующий день. Прежде всего я твердо решил не приглашать на затмение Вовку. «Испортит все дело», — рассуждал я. После затмения я наметил устроить чаепитие, во время которого намеревался рассказать девочке о своих занятиях фотографией, охотой, рыбной ловлей и шахматами. Я одолжил у одного приятеля фотоаппарат, а у другого — удочку и шахматы. Фотоаппарат я поставил на самое видное место, а удочки засунул за шкаф, но так, чтобы концы удилищ все же виднелись. Шахматную доску я раскрыл и расставил фигуры таким образом, чтобы было ясно, что партия прервана в безнадежном для черных положении. (Белыми, подразумевалось, играл я.) Всех этих приготовлений мне показалось недостаточно, и как только пришел наш сосед, я попросил у него несколько серьезных, на мой взгляд, книг. Разложил их по всей комнате. Одни оставил раскрытыми, другие заложил полосками бумаги. После этого, мне думалось, ни у кого не могло возникнуть сомнений относительно моей начитанности.
На другой день я вскочил чуть свет. Подождал, пока родители ушли на работу, и сделал последние приготовления к встрече: занавесил в прихожей бочку с желтыми плавающими огурцами, протер в квартире пыль, сбегал в магазин, купил печенье к чаю. Потом зашел к Вовке и сказал:
— Знаешь, Вовк!.. Ты не приходи ко мне сегодня смотреть затмение…
— Почему? — нахмурился Вовка.
— Понимаешь, — начал я объяснять, — ты ведешь себя как-то не так…
Вовка посмотрел на меня исподлобья.
— Лезешь со своими камнями… Ведь я не один был. Соображать надо!..
Тут Вовка ухмыльнулся и сказал:
— Не волнуйся!.. Не приду, — повернулся и вышел из комнаты.
Вернувшись к себе, я положил закопченные стекла на подоконник и стал ждать девочку. До одиннадцати часов я сидел как на иголках. То и дело смотрел на часы и выглядывал в окно, но она не приходила. В начале двенадцатого в меня вдруг вселилась маленькая обида. «Могла бы прийти вовремя, — подумал я. — Все-таки затмение!» Я вспомнил, как девочка презрительно осмотрела Вовку, и моя обида переросла в злость. И вдруг я вспомнил, как мы с Вовкой ходили кидать камни в пыль. Когда камни тонули, от них оставалась большая воронка, а вокруг нее множество маленьких — от пылевых брызг. Я вспомнил, как мы с Вовкой однажды катались на чертовом колесе в парке, как наша кабина медленно поднималась вверх и мы уже видели верхушки деревьев и маленькие, точно игрушечные, дома. Как ветер раскачивал нашу кабину и у нас с Вовкой захватывало дух. Как потом мы опускались, и все далекое снова приближалось, и сразу становилось спокойно и радостно. И вспомнил, как однажды мы налили в Вовкиной комнате на пол воды и стали пускать кораблики. И как пришел Вовкин отец и поставил нас в угол, предварительно отодвинув шкаф. Я вспомнил, как мы стояли за шкафом и он улыбался и толкал меня в бок, такой замечательный мой друг Вовка!
