Вот тот, что повыше, приближается. Теперь можно рассмотреть старика, с морщинистой коричневой кожей, длинными седыми волосами, крепкого телосложения. Одет в длинную рубаху из некрашеного полотна и кожаные штаны. Всё без пуговиц, завязочки и ремни, куда я только попал?
— Взгляд разумен. Это хорошо, я уже почти разочаровался. Ты меня понимаешь?
Горло пересохло до состояния сгоревшего блина, но мне всё же удаётся выдавить, с хрипом, скрипом и скрежетом:
— Я… кх-х… Понимаю…
Старик явно доволен.
— Отлично! Как тебя зовут?
Не такой уж простой вопрос. Пока я мучительно вспоминаю, губы сами собой выдавливают:
— Х-в… Василий… Дмитриевич… Кх-х… Гуреев.
Старик недовольно морщится.
— Слишком много. Не запомнят. Это точно имя, а не все звания и регалии?
— Имя… От…чество… Кха… Фами-и-лия.
— Отчество? По отцу? Твой отец так знаменит, что об этом должны знать все? Фамилия — это ведь семейное? Твоя семья знатна или обладает особыми возможностями?
Проще помотать головой в ответ на все вопросы разом, чем говорить с пересохшим горлом.
— Ладно, но Василий всё равно слишком долго. Может быть, после. А пока будешь просто Вас… Нет, лучше Вос!
Старик, так небрежно сокративший моё имя вдруг стал серьёзным.
— Слушай, Вос. Я спас тебе жизнь. Ты мой должник. И задолжаешь ещё больше, раз уж я собираюсь взять тебя в ученики.
Всю жизнь недолюбливал, когда на меня давят!
— Я кредитоспособен! Сколько с меня?!
Интересно, как меня мог спасти этот дедуган с властными замашками? И от чего? От возмущения даже голос выровнялся, хотя горло по-прежнему драло от жажды.
— С тебя? Всего лишь служение.
— Я не вступаю в секты. И долги предпочитаю отдавать наличными!
Старик задумался.
— О чём вы говорите?
Голос женщины был почти жалобным. Сейчас она подошла поближе, и её тоже можно было рассмотреть. Резковатые, но правильные черты лица, золотистые распущенные волосы почти до пояса, синее платье из хорошей ткани, но сшитое так, что нормальная женщина отказалась бы даже мерить, не то, что носить. Фигуру в этом кошмаре портняжного искусства оценить было невозможно.
— Я понимаю одно слово из трёх!
Старик только отмахнулся.
— Хорошо, что вообще что-то понимаешь. Мы ведь говорим на разных языках.
Осознание оглушило, растёрло и выбросило. Дед ведь прав! Я говорил всё это время по-русски, а эти двое — на каком-то тарабарском наречии! Причём, я даже приблизительно не мог представить, что это за язык. Пусть я не полиглот, но по фонетике и отдельным словам определить язык довольно просто. Но это наречие было совершенно незнакомо, что не мешало нам общаться.
