— Нет! — в отчаянии закричала Кесея.
— Не хочешь? Тогда что же интересного я могу тебе показать, Кесея?
— Отпусти ее, ты, ублюдок! — со злостью прорычала волшебница, но голос ее дрогнул.
— Пожалуй, я так и сделаю. Я ее отпущу. Девушка скрылась в темноте. Кесея пошарила
взглядом по темной улице, пробежала мимо удивленных стражников и вышла на площадь. Там она увидела Иллани. Нагая девушка взбиралась по стене башни. Ловкими движениями юная ученица вскарабкалась на крышу. Там она замерла, стоя на краю карниза, раскинув руки.
— Не смей! — выкрикнула Кесея в сторону невидимого колдуна, притаившегося в сознании девушки.
На площадь прибежали солдаты.
Иллани сделала шаг — и ее правая ступня повисла в воздухе.
— Смотри, Кесея! Я ее отпускаю.
Неожиданно взгляд Иллани вновь стал осмысленным. Она поняла, где находится, что с ней произошло, и всхлипнула. Обдуваемая ночными ветрами, девушка задрожала. На ней не было никакой одежды. Увидев внизу свою наставницу, Иллани с надеждой протянула к ней руки.
— Мама! — в первый раз воспитанница волшебницы назвала так Кесею.
— Иллани!
Внезапно неведомая сила толкнула юную чародейку в спину. В глазах девушки мелькнул ужас. Иллани сорвалась с крыши и, кувыркнувшись в воздухе, упала на камни улицы прямо под ноги своей наставницы. Под черноволосой головкой медленно начала растекаться вязкая красная лужа.
Городские стражники, наконец, пришли в себя. Один из кофийцев снял свой плащ и накрыл им остывающее тело, которое сотрясали последние судороги. Другой стражник поспешил увести волшебницу подальше от места, где погибла ее ученица. Пожилой солдат проводил Кесею до самого дома, потом оставил жрицу Гипнос-Рена. Он не нашел слов, чтобы утешить горе волшебницы…
Конан нахмурился.
Увиденная картина, извлеченная из памяти Кесеи, поразила варвара. Он никак не мог понять неоправданную жестокость колдуна. Даже если Шао Лун считал Кесею своим вечным врагом, он не должен был убивать девчонку. Конечно, и у них на родине случалось, что два клана, ведущих между собой непрекращающуюся вражду, могли полностью истребить почти всех членов семьи противника. Но до хладнокровного убийства никто не опускался. Киммерийцы оставляли в живых всех девушек и юношей, не умеющих держать в руках меч, хотя знали, что повзрослевший подросток может отомстить за смерть родителей. У кхитайского чародея нет сердца, которое поклялся вырвать Конан!
В сознании варвара мелькнул другой эпизод, в который была вплавлена боль верховной жрицы дев-браминов.
