Потому что, высунув голову из-под крыла, он столкнется с тем же кризисом. Ему тоже придется решать, каким, по его мнению, должен быть театр.
Конечно, произведения каждого драматурга отражают меру его таланта — нельзя прыгнуть выше головы. Он не может уговорить себя быть лучше или стать другим. Единственное, что он может, — писать о том, что видит, думает и чувствует. Но он, кроме того, может попытаться усовершенствовать свои рабочие инструменты, Чем отчетливее драматург осознает, каких звеньев недостает в комплексе его связей с окружающим миром, то есть чем острее ощущает, что не в силах показать жизнь достаточно глубоко и достаточно разносторонне или использовать достаточно глубоко и разносторонне все возможности сцены, а потребность в уединении превращает его в узника, тем больше шансов, что он начнет искать способы объединения результатов своих наблюдений и своего личного опыта, которые до тех пор никак не соприкасались.
Я хотел бы определить точнее, в чем состоит основная трудность, с которой сталкивается всякий пишущий для театра. Потребности театра сейчас изменились, и дело тут не только в моде. То есть не только в том , что 50 лет назад публика предпочитала один вид театра , а сейчас драматург , который хочет "Идти в ногу со временем" , должен найти новые средства.
Основное различие состоит в том , что на протяжении многих лет авторы легко добивались успеха, использую для этого те способности, которые не имели прямого отношения к драматургии. Если человек "умел писать", иными словами, умел ловко и изящно нанизывать слова и фразы, считалось , что он может вполне успешно работать в театре. Если человек мог придумать острый сюжет , с неожиданными поворотами действия и проявить то, что называется "пониманием человеческой природы" , этого уже довольно, чтобы пророчить ему блестящую карьеру. Теперь такие пресные достоинства , как профессиональный навык , удачная интрига , эффектные занавесы и броский диалог, полностью обесценены . Более того, телевидимние приучила зрителей всех классов всего мира мгновенно оценивать увиденное - как только ситуация возникает на экране ,- поэтому сейчас средний взрослый зритель в состоянии самостоятельно судить об отдельных сценах и характерах и больше не нуждается в описаниях и объяснениях "умелых профессионалов". Непрекращающаяся дискредитация тех сторон драматургии , которые не имеют непосредственного отношения к театру помогают более правильной оценки других ее качеств - действительно более тесно связанных именно с театром и существенных именно для него. Исходя из того , что сценаэто сцена, а не просто удобное место для разыгрывания инсцинированных поэм, лекций или рассказов, мы должны признать, что жизнеспособность слова произнесенного на сцене, определяется только одним: рождает оно отклик на данной сцене , в данных сценических обстоятельствах или нет. Другими словами , хотя драматург привносит в работу свою личную , окрашенное премьерами окружающей его жизни - пустая сцена вовсе не башня из слоновой кости ,- его выбор предмета , его восприятие ценностей интересны только в той степени , в какой они выражены на языке театра. Это становится особенно интересно всякий раз, когда драматург по моральным или политическим соображениям пытается использовать пьесу в качестве рупора своих идей. Независимо от ценности его идей воздействие пьесы на зрителей в конечном итоге определяется лишь ее драматургическими достоинствами.
