Что-то начало меняться только на пятый день, когда купцы свернули на развилке в другую сторону, на запад, а жонглеры отправились дальше пешком. Конечно, они несколько потеряли в скорости, зато Хилл перестал ощущать себя братом-близнецом толстого полосатого котяры, только и делающего, что дрыхнущего наверху фургона днями напролет, подставляя солнышку то один бок, то другой. Деревеньки по дороге попадались довольно часто, но они останавливались не в каждой. Первую ночь без обоза они провели на окраине небольшого села у костра, добавив к провизии, полученной у местных крестьян в уплату за развлечение, пару сбитых по дороге одним из жонглеров некрупных, но вкусных птичек, изжаренных на прутиках. После полудня седьмого дня они добрались до следующего города, к счастью, без приключений.
Глава 6. Таверна в Асмунде
239 год от основания Империи. Асмунд, конец весны.
Асмунд, ближайший к столице крупный город, встретил Хилла неприветливо. Высокие розовато-серые стены вздымались над цветущими садами предместий, солнечные блики радостно прыгали по начищенным до ослепительного блеска шлемам и кирасам, через ворота оживленно сновали туда-сюда деловитые люди. Так же, как и в столице, жизнь в Асмунде кипела и бурлила. Но вот только, в отличие от Суарда, не было в нем ощущения мира и спокойствия. Больше, чем обычно, торопились торговцы, внимательнее, чем всегда, приглядывались к въезжающим и выезжающим из города повозкам и всадникам стражники, больше нищих бродило по улицам. И на бродячих артистов горожане смотрели не с радостью и предвкушением, а с настороженностью и подозрительностью.
Явно бывавшие в Асмунде не раз циркачи прямиком направились в маленькую дешевую таверну ближе к западной окраине. Неопрятный хозяин приветствовал четверку жонглеров по именам и сам подсел к ним за стол. Хилл, как человек в компании новый, особо в разговор не встревал, если его напрямую о чем-либо не спрашивали, в основном прислушивался и запоминал.
Брейгус, как циркачи назвали трактирщика, выглядел весьма понурым и озабоченным. Судя по его жалобам, для города настали тяжелые времена. Цены на провизию подскочили почти втрое, торговля с Империей теперь шла не через Асмунд и Луаз, как в мирное время, а окольными путями. Горожане припрятали кубышки на черный день, приезжего торгового люда не стало, и вместо прибыли таверна стала приносить одни убытки. Зато голодных оборванцев, покинувших насиженные места и имеющих ничего, кроме собственных рук и пустых животов, в городе скопилось неимоверное количество — а толку от них, кроме вреда?
