– А если проверка? Сейчас вроде новые времена наступают.
– Новые времена у нас наступают периодически, и на законы нашей жизни они никак не влияют. Я много раз объяснял вам, Иван Петрович: проверки неожиданными не бывают. И как себя во всех этих случаях вести, я прекрасно знаю.
– Это, сынок, я и хотел от тебя услышать. Иван Петрович заговорил еще о чем-то, столь же бессмысленном. Павел Иванович его не слушал. Он поймал себя на том, что его собственный, годами отработанный цинизм вдруг стал ему неприятен, если не сказать – противен.
Он вдруг вспомнил свой интернат № 1 города Великая Тропа и то, как все время хотелось вкусно поесть. Голодать они никогда особенно не голодали, но хотелось не пожрать, а именно поесть в свое удовольствие, радостно и спокойно.
И еще он вспомнил, как мечталось тогда: вот кончится интернатовская жизнь, и он, свободный Пашка Пестель, зашагает по улице рядом с какой-нибудь красавицей, и будут у него в кармане звенеть лишние деньги – тогда казалось, что если деньги лишние, то они непременно должны звенеть, – и купит он своей девушке букет цветов. Цветы были настолько бессмысленной и ненужной тратой, что если ты мог позволить их себе купить, то это означало лишь одно: ты разбогател.
Пестель подумал: «Странно, сколько подобных историй проворачивали с Саморядом, а таких воспоминаний никогда не возникало. Что же это со мной творится такое?»
И этот вопрос не расстроил его, а опять-таки обрадовал.
– О чем задумался, сынок? – вывел его из ненужных размышлений голос Саморяда.
– О деле. О том, как бы его получше провернуть.
Саморяд улыбнулся:
– Вот за это я тебя, Пашка, и люблю. Надежный ты человек. Надеюсь, понимаешь: если дело провернем как надо, премия у тебя будет такая, что не обидишься. Машину-то давно менял?
Павел Иванович с трудом выдавил из себя улыбку. Слова Саморяда отчего-то не обрадовали его вовсе.
Что за черт с ним творится, с рассудительным Павлом Ивановичем Пестелем?
– Ну, ты круто взяла… – Рита пыталась собрать мысли в кучу, но мысли не собирались. – Я, кстати, специально узнавала: то, что ты придумала, уголовно наказуемое преступление.
Столь длинная фраза, да еще с такими сложными словами, далась Рите с большим трудом, она откинулась на спинку стула и с чувством выполненного долга залпом выпила стакан кефира.
Утро после вчерашнего было туманным и седым. Нехорошим было утро после вчерашнего.
Наташа усмехнулась:
– Смешно. А как меня еще больше можно наказать? И главное – когда? Не успеют…
