– Требуют? – удивилась Наташа. – Зачем?
– Как – зачем? Ну, чтобы… понимаешь… – Ритка мялась. – Тебя на учет поставят, а потом будут лечить. Закон такой есть: вас всех регистрировать. Они еще, знаешь, что сказали? Сказали: несмотря на то что запущено, будут лечить, и это поможет продлить жи… Ой, прости… в общем, помогает очень, и вот ты…
Наташа не позволила договорить:
– Слушай меня внимательно, подруга. Ты ведь не хочешь поссориться со мной навсегда?
– Да ты что! – закричала Ритка. – Да ты для меня…
– Хорошо. Так вот. Ты мне обещала анонимность? Постарайся свое обещание выполнить: скажи, что потеряла все мои телефоны, что вообще меня не знаешь, что… Да ладно, тебя учить врать – что учить козу бодаться.
– Но я хотела… – Рита попыталась встрять в На-ташин монолог.
Встрять не удалось. Наташа продожала:
– Ты пойми, Ритуль, я боюсь огласки, боюсь, что вся эта история выплывет. Ты представляешь, что тогда будет?
– Да ужас, – согласилась Рита.
– Не просто ужас, а ужас-ужас. И тогда до конца жизни я буду больной, которую лечат, понимаешь? Я хочу дожить свой короткий век так, как я его жила, ясно тебе?
– Да я… – вякала Рита, – они говорят: лечение… Можно, говорят…
– Ты меня хорошо поняла, Ритуль? И имей в виду: если вдруг совершенно случайно мне из этой «Обдирочной» позвонят, я скажу, что ты так неумно пошутила, что никакие тесты я никогда не сдавала но после этого буду на тебя реагировать, как палестинцы на евреев. Понятно?
– Я хотела как лучше, – залепетала Рита. – Я же не предатель, я же…
– Надеюсь. – Наташа отрубила связь.
В комнате, где Магда принимала посетителей, преобладал черный цвет. Стены, потолок, оконные рамы – все словно выкрасили сажей. Окна закрывали плотные, разумеется, темные занавески, поэтому в любое время суток здесь царил полумрак, освещаемый лишь двумя робкими лампочками на стенах да экраном компьютера.
Черные волосы Магды и ее огромные сливовые глаза пропадали в темноте, светились лишь неестественно белое лицо и красный блестящий халат.
В общем, атмосфера была настолько нарочито таинственной, что ни один нормальный человек, попав сюда впервые, не стал бы верить ни единому слову этой женщины.
«На фига я сюда пришла?» – спросила себя Наташа, усаживаясь в широкое черное кресло.
– Вот ведь как интересно. – Магда обнажила ровный строй белых, сверкающих в темноте зубов. – Как часто человек, совершая поступок, мучается: для чего он его совершил? Но ведь совершает! Тонкий мир его ведет. Тонкий мир сильней реальности. Гораздо сильней. И если решено, что мы с вами должны встретиться, мы бы встретились все равно, как бы вы к этому ни относились.
