Чудовище издало звук (легкое ворчание, в котором я различила слова, но не поняла на каком языке они были) и лампы сразу же зажглись.
– Не понимаю, – сказала я.
Он взглянул на меня.
– Долгое время я предпочитал темноту.
У меня не нашлось ответа и мы прошли в замок. Там стоял тот же огромный стол, уставленный дорогим фарфором, хрусталем, серебряной и золотой посудой, и я не заметила ни одной миски, чашки или тарелки, которые были здесь прошлой ночью; воздух наполнился пьянящими ароматами.
Чудовище встало за огромным резным стулом, поклонилось мне, приглашая присесть, а потом подозвало к себе другой стул (у стены стоял целый ряд их и ни одного одинакового). Слова, что говорил хозяин замка, звучали также незнакомо, как и те, с которыми он обращался к лампам в саду.
Затем ко мне подбежал маленький столик с горячей водой и полотенцами, и пока я мыла руки, подносы с едой, соперничая и толкаясь друг о друга, спешили наполнить мою тарелку. «Какая шумная посуда», – подумала я. Но даже лязганье и бренчание звучали как музыка – полагаю, потому что все было сделано из таких хороших материалов. Что же я здесь делаю? Грейс смотрелась бы великолепно на этом троне. Я же чувствовала себя глупо.
Я бросила взгляд на Чудовище, которое сидело немного дальше за столом, справа от меня. Он откинулся на спинку стула, опершись одним коленом на стол; для него не было выложено приборов или тарелки.
– Вы не присоединитесь ко мне? – удивилась я.
Он поднял руки – или лапы с когтями.
– Я Чудовище, – промолвил он. – Не могу управляться с ножом и вилкой. Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, – ответила я, и в этот раз совсем не из вежливости. – Нет, приятно, когда рядом кто-то есть. Тут одиноко – тишина так подавляет.
– Да, я знаю, – согласился он, а я подумала о том, что он говорил прошлой ночью.
– Красавица, – продолжило Чудовище, наблюдая, как мимо маршируют подносы. – Не позволяй им собой так помыкать. Ты можешь есть все, что пожелаешь, только попроси.
– Все выглядит так аппетитно и так вкусно пахнет, что я не могу выбрать. Я не против, что решения принимают за меня.
Чуть погодя, набив рот, я произнесла:
– Вы сказали, мне стоит только попросить, но слова, что вы говорили лампам в саду и стулу здесь – я не понимаю этот язык.
– Верно, когда волшебство перетягивают в наш мир из его, оно замедляется и не желает учить местный язык. Но я назначил двоих… эээ, назовем их горничными, для тебя – они должны все понимать.
