– Простите, что беспокою вас. Надеюсь, вы не против, если я проведу свой первый день дома, просто гуляя и наблюдая за семьей; обещаю, что приступлю к работе уже завтра.
Мы, конечно же, заверили его, что он может делать все, что душе угодно, и он ушел.
Последовало молчание, во время которого жеребенок дергал ушами туда-сюда, подозревая нас в заговоре, придуманном, чтобы причинить ему еще больший вред.
– Как хорошо он выглядит, не правда ли? – наконец произнесла я, смущаясь. Жэр кивнул, поднял уже остывшую подкову щипцами и положил обратно в огонь. Пока мы смотрели, как подкова розовеет, он ответил:
– Интересно, что в тех седельных сумках?
К этой тайне мы больше не возвращались. Мы закончили подковывать жеребенка и я увела его, чтобы привязать в конюшне, где он будет дожидаться своего хозяина: по дороге жеребенок высоко ступал и брыкался в новых подковах, от этого снег таял вокруг него, а животное словно танцевало и играло с тенями.
Только после ужина Отец рассказал нам свою историю. Все сидели вокруг камина в гостиной, слишком сильно пытаясь выглядеть спокойными и занятыми, когда Отец оторвал взгляд от пламени; только он один сидел без дела и только он не чувствовал никакого напряжения. Улыбнувшись нам, Отец произнес:
– Вы были так терпеливы, за что вас благодарю. Попытаюсь теперь рассказать свою историю, хотя конец может показаться вам очень странным. – Улыбка его погасла. – И мне тоже так кажется сейчас, когда я сижу в тепле и безопасности, рядом со своей семьей.
Он надолго замолчал и печаль, что мы увидели на его лице прошлой ночью, снова окутала его. Насыщенный аромат красного цветка кожей ощущался в воздухе; мне казалось, что от этого тени, отбрасываемые пламенем в камине, тоже источали аромат розы. А затем Отец начал рассказ.
*****
К сожалению, очень мало что можно было рассказать о делах в Городе, говорил Отец. Поездка на юг прошла легко, длилась не более семи недель. Он сразу же по приезду навестил своего друга – Фрюэн был рад Отцу и хорошо его встретил; но несмотря на доброту его и его семьи, Отец чувствовал себя не в своей тарелке. Он позабыл жизнь в Городе. Корабль прибыл за неделю до приезда Отца, а груз находился в одном из товарных складов Фрюэна. В дни нашего процветания такой груз мог показаться Отцу незначительным; но с помощью Фрюэна он продал его за хорошие деньги и смог оплатить долги капитану и команде, и денег даже чуток осталось. Капитан (его звали Бразерс) был поражен тем, что хозяин обеднел, и был готов снова отплыть ("Мерлину" требовалось ремонта не больше, чем обычному десятилетнему деревянному судну, что пять лет провело в морях) и попытаться восстановить убытки; но Отец возражал. Он сказал Бразерсу, что слишком высока гора, на которую ему придется снова взбираться, в таком-то возрасте, и хотя его новая жизнь не была так грандиозна, как старая, все равно ему было хорошо – и его семья была с ним вместе.
