Красавица | страница 13

– Она раньше читала ему свои переводы греческих авторов, – прошептала Грейс. – И он выжил.

– А у ее гувернантки от этого припадки случались, – сказала Хоуп. – Но я уверена, что конь знал греческий лучше, чем Мисс Стэнли.

Я сердито взглянула на сестру.

– Он здесь был недолго, потом я отвела его обратно к Тому в конюшню, когда коню исполнился год. Но навещала его почти каждый день, только… хм, в последнее время не могла.

Я начала подниматься по лестнице.

– Я скоро приду. Не ешьте все печенье, я все еще хочу выпить чая.

– Можно пойти с тобой и взглянуть на коня? – спросил Жэр.

– Конечно, – ответила я.

*****

Двенадцать дней спустя после торгов я ехала на Великодушном с Грейс позади меня в женском седле; мы покидали город, в котором прожили всю свою жизнь. Остальные ехали в длинной деревянной повозке за нами. Жэр управлял упряжкой, Хоуп сидела рядом, держа за руку Отца, который был позади, в повозке. Никто из нас не оглянулся. Мы держали путь вместе с караваном, что совершал эту поездку дважды в год: начиналась дорога от большой фермы к югу от города и проходила по городкам далеко на север; путешественники прибывали к месту назначения на несколько недель, а потом поворачивали обратно и снова шли на юг.

Эти люди знали свой путь и опасности, которые их подстерегали, они всегда были готовы (за отдельную плату) взять попутчиков с собой. К нашему удобству, караван проходил как раз в десяти милях от деревни, что должна была стать нашим новым домом.

Хоуп и я согласились, в один из наших разговоров поздней ночью, что это делает нас чуть менее одинокими и отрезанными от цивилизации и от остального мира.

Я вспомнила, что несколько лет назад, одна знакомая нам семья, которую постиг неудачный рок, тоже сели в повозку и уехали из города с этим же караваном. Мне никогда не приходило в голову, что мы однажды можем повторить их судьбу.

Великодушный цокал копытами, засыпая на ходу, медленно пожевывая удила; его медленная походка могла догнать двоих крепких лошадей, запряженных в повозку. Было несколько неудобно брать его с собой, для верховой лошади он был слишком дорогим удовольствием; он также был слишком заметным приобретением для любого наглого воришки, который мог бы нас выслеживать.

Но весна была в разгаре, так что недостатка в корму моему массивному коню и его непомерному аппетиту не было. Я обещала ему снять сбрую, как только мы приедем в новый дом. Жэрвейн покачал головой, но не думаю, что он имел в виду, будто Великодушного нужно было оставить. Караванщики тоже качали головами и громко переговаривались: мол, тот, кто мог позволить себе такую лошадь, мог ехать в своем собственном караване, с наемной охраной, и не тревожить их простую компанию, соблазняя воров и убийц яркой приманкой. Но караван также выполнял работу для конюшни Тома, и, должно быть, история стала им известна, потому что в первые дни поездки ко мне подошли несколько караванщиков, чтобы взглянуть на Великодушного повнимательнее и с большим сочувствием, а также любопытством. Один из них спросил меня: