— Не могу сказать.
Гнев пересилил ее страх. Черт бы побрал их всех! Черт бы побрал их, кем бы они ни были! У нее есть права на частную жизнь, на свободу. Мужчины погибали на полях сражений за эти права.
Уокер отпустил педаль газа, сделал несколько поворотов и наконец остановился.
Клер сообразила, что сидит на полу, уткнувшись в его колени. Слава богу, он не мог видеть ее лица. Ее солнечные очки свалились. Он мог узнать ее… Если он догадается, кто она в действительности, ей придется бежать, а это нелегко. Пресса обещала много денег за любую информацию о ней. Уокер мог продать ее одним коротким звонком.
— С вами все в порядке? — спросил он хриплым голосом.
— Все хорошо. — Подхватив очки с пола, она села и повернулась к нему только тогда, когда огромные очки в черепаховой оправе были водружены на место. Она обнаружила, что Уокер изучал ее исподтишка, но по его мрачному, нахмуренному лицу ничего нельзя было прочитать.
— Как они могли найти меня? — спросила она дрожащим голосом. — От аэропорта нас не преследовали никакие машины.
— Иногда «хвост» трудно заметить.
— Но за нами никого не было, — настаивала она.
Ее абсолютная уверенность удивила Тайса. Она смотрела внимательнее, чем он думал. Действительно, от аэропорта за ними никто не следовал.
— Как они посмели? — Валентина кипела от злости. Это моя жизнь, а они стараются ее разрушить. Черт меня возьми, не позволю. — Она потянулась к заднему сиденью и схватила несколько пакетов с покупками. — Отгоните машину в дальний угол стоянки, — резко приказала она, — туда, между баком для мусора и деревьями.
Удивленный ее гневом вместо ожидаемого им испуга, Тайс молча перегнал седан на свободное место около дощатого бакалейного склада. Сердилась ли она на него? Поняла ли она, что он нанял фургон, чтобы тот преследовал их? Но как она могла об этом догадаться?
Он поставил машину за мусорным баком, в тени дубов. Она резко открыла дверцу и выскочила из нее с пакетами в руке и сумочкой под мышкой. Тайс последовал за ней, уверенный, что Клер попытается убежать.
И остановился в замешательстве.
Она разложила вещи на капоте и нагнулась, чтобы расстегнуть босоножки. Пока он ошалело таращился, засунула их в бак. Ее стройные, слегка загоревшие ноги теперь были босыми… и она боролась с застежкой, пытаясь расстегнуть золотой браслет на руке.
— Какого черта вы все это делаете? — спросил он.
— «Жучки», — уверенно сказала она, продолжая пыхтеть над застежкой браслета. — Электронные устройства. Возможно, на мне есть один или два.
