— Киль-да Лиафель ждет вас, — шепчет он.
— Точно меня? Я, вроде, не предупреждал о своем визите.
— Вас, Ваше величество, и Ваших спутников тоже. Проходите.
Оборачиваюсь к оторопевшим спутникам.
— Ну вот, а вы "атакуем, атакуем". Вежливость — превыше всего!
Лин криво ухмыляется, вроде, шутку оценил. Саффа недоверчиво хмурится. Да, вероятно, это моя почетная обязанность — клоуна изображать.
Мы проходим через кухню, холл, поднимаемся на второй этаж. Старик пропускает нас вперед.
— Вам сюда.
И мы оказываемся в большой квадратной комнате с занавешенными портьерами окнами. Лиафель в темном платье изображает из себя украшение помещения.
— Так, Вальдор, — сухо заявляет она, — опеку над сыном я не сниму, поэтому можешь сразу уходить отсюда вместе со своими магами.
— А с чего Вы взяли, уважаемая, что я Вальдор? — интересуюсь я, косясь на Саффу и Лина. Нет, все в порядке. Личина еще держится.
— Вальдор, не смеши меня. Как бы ты ни выглядел, я тебя узнаю. Мы же были близки с тобой! Да и кто еще мог прийти сюда из людей?
Понимаю, что ломать комедию дальше бесполезно. Впрочем, я и так не собирался заниматься этим долго. Но все же не могу удержаться от вопроса:
— Ты не любишь людей? А как же Шеон?
— Шеоннель — не человек! — отрезает она, — ты получил ответ на свой вопрос? Тогда прошу тебя — уйди.
— Я хочу поговорить.
— А мне не о чем!
Ухмыляюсь и сажусь на одно из странных плетеных кресел, расставленных вдоль стен.
— Ты заблуждаешься, моя радость. У нас полно тем для разговора. Кстати, из какой гадости сделаны эти, как бы их назвать, подставки под седалище? Очень неудобные.
— Это ритуальные кресла. И это очень ценная порода дерева.
— М-да… ну что ж. Надеюсь, выдержат. Так почему ты не хочешь отдать мне Шеоннеля?
Лиафель гордо задирает нос и надменно произносит:
— Он мой сын. И я его люблю.
— Ой, — радостно восклицаю я, — так ты от любви сначала отделала его так, что мой целитель еле справился с ожогами, а потом бросила умирать? Исключительно от этого?
— Это не твое дело, Вальдор.
Вскакиваю с кресла, подхожу ближе к эльфийке, заглядываю ей в глаза. Проговариваю тихо:
— Это не было моим делом, пока я не знал, что у меня есть сын. Что ты хочешь взамен отказа от опеки?
Отходит на шаг, не поднимая взгляд.
— От тебя — ничего.
— Неправда. Иначе ты бы его не привезла. Я ведь такой предсказуемый, правда? Ты же знала, что я привяжусь к мальчишке, знала, что мне станет его жаль? И потому повторяю — что ты хочешь?
