И вдруг вчера, после четырех часов дня, он начал дышать ровнее, жар понизился, и он уснул. Потом стало еще лучше. Врачи ничего не могут понять, а я - тем более. Сейчас у Сережи только слабость, но он уже кушает и сейчас в кроватке играет со своим мишкой.
Слушая, отец все ниже и ниже опускал голову. Вот за какого тяжко болящего младенца Сергия так горячо молился вчера отец Иоанн Кронштадтский.
В нашем городе моего дедушку знали все, он был соборным протоиереем. Поэтому когда он собрался на богомолье в Иерусалим, то о таком событии толковали чуть ли не в каждом доме.
За два дня до дедушкиного отъезда мы сидели с ним на балконе нашего дома: я громко читал заданный в гимназии латинский текст и переводил, а дед, большой знаток древних языков, делал мне замечания.
Залаял Шарик, мирно лежавший на коврике, и мы увидели подошедшего к балкону старого еврея Рабиновича, два сына, тоже старики, поддерживали его под руки.
- Разрешите зайти к вам с разговором? - снимая с головы картуз, спросил один из сыновей.
- Пожалуйста, - пригласил дедушка и поднялся навстречу.
Старик, едва двигая ногами, с трудом одолел ступеньки балкона и в изнеможении опустился на подставленный мною стул. Я со страхом смотрел на его худое лицо с черными глазами и красными веками, на белую бороду и курчавые пейсы, спускавшиеся вдоль щек; смотрел и боялся, что старый Рабинович умрет сию минуту. Но старик отдышался, вытер ситцевым платком лицо и беззубый рот и, после обоюдных приветствий, начал:
- Я слыхал, что вы, господин батюшка, едете в Иерусалим?
- Да, если Господь благословит, то послезавтра собираюсь в путь, - ответил дед.
Старик закрыл глаза, покачал головой и тихо сказал:
- Я имею к вам большую просьбу. Вы сами видите, что я скоро умру. - Он вздохнул. - Каждый еврей хочет одного: если не пришлось жить на земле отцов, то хотя бы в нее лечь... Привезите мне горсть земли из Иерусалима, одну горсть! - Старик поднял дрожащие руки, и, сжав, протянул деду. - Когда я умру, ею посыплют дно моей могилы, и я лягу как бы в родную землю... Исполните просьбу старого еврея, и Господь наградит вас.
- Привезу, - пообещал дедушка.
Рабинович повернулся к сыну и что-то сказал ему по-еврейски. Тот быстро вынул из кармана сафьяновый мешочек и протянул отцу. Старик подал его деду:
- Это для родной земли.
Дедушка отсутствовал ровно год. Я очень боялся, что старый Рабинович умрет за это время, но старик дождался дедушкиного возвращения.
