Промышленное предприятие в СССР не стало чисто производственным образованием. Оно было, как и община в деревне, центром жизнеустройства. Уже на первом этапе «шоковой терапии» после 1991 г. обнаружилась «аномалия» промышленных предприятий России, которая до сих пор не дает возможности создать рынок рабочей силы.[15]
Вполне естественным процессом, вытекающим из культурного генотипа и опыта трудового коллектива стало создание на самом предприятии и вокруг него обширной системы социальных служб — жилищно-коммунального хозяйства, учреждений здравоохранения, объектов культурного назначения, детских дошкольных учреждений и пионерских лагерей, подсобных хозяйств и рабочих столовых. Через эту систему работники предприятия получали значительный объем благ на нерыночной основе.
Начиная реформу, Правительство России и международные организации, которые консультировали его при разработке программы реформ, выразили резко отрицательное отношение к практике предприятий предоставлять социальные услуги своим работникам и местному населению. Эта практика справедливо рассматривалась как противоречащая принципам рыночной экономики («патология нерыночной системы»). Советский завод был производственным организмом, неизвестным на Западе. Эксперты ОЭСР, работавшие в РФ в начале 90-х годов, не могли понять, как устроено это предприятие, почему на него замыкаются очистные сооружения или отопление целого города, почему у него на балансе поликлиника, «подсобное хозяйство» в деревне и жилые дома.
Действительно, одним из важных принципов рыночной экономики является максимально полное разделение производства и быта. Вебер писал о промышленном капитализме Нового времени: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности». На предприятии как центре жизнеустройства нарушались оба эти условия — элементы «быта» находились в порах «производства» и не вполне отражались в рациональной бухгалтерской отчетности.[16]
С 1992 г. стали предприниматься политические действия по изменению самой структуры предприятия как институциональной матрицы России — у предприятий стали изымать социальные службы. Речь шла об изменении всего жизнеустройства предприятия и окружающей его местности (часто целого города). При этом эксперты признавали, что в реальной экономической ситуации это будет означать резкое
