Вскоре на горизонте показалась маленькая точка, медленно двигающаяся ей навстречу. Спустя несколько минут, Алекс смогла разглядеть повозку, которую тащила старая кляча, и деда, сидевшего на облучке. Девушка обрадовалась — наконец-то хоть одна живая душа и она сможет узнать, где находится. Поравнявшись с Алекс, дед натянул вожжи, и повозка остановилась.
— Кхе-кхе, — произнёс он, — Что ты делаешь тут одна, девочка? Куда путь держишь?
— Мне нужно в Старый Город, — сказала Алекс и тут же осеклась.
"Глупая, — подумала она, — первому встречному всё разбалтываешь".
— Куда? Куда? — переспросил её дед, не расслышав ответа.
— В город, в город, — поправилась Алекс, — я иду в город к родственникам, и немного заблудилась.
— Оно-то и видно, что немного, — в голосе деда звучала ирония. — Город-то совсем в другой стороне.
— Я от родителей отстала, — стала придумывать на ходу девушка, — а в городе была всего один раз, дорогу плохо помню, поэтому и заблудилась.
И Алекс сделала вид, что вот-вот заплачет. Глаза её наполнились слезами, а губки задрожали. Если учесть всё то, что она пережила за эти дни, заплакать ей не составило бы большого труда.
— Ну, ладно, ладно, не хнычь. Терпеть не могу сырость. Садись на мою повозку, старая Марта домчит нас до города.
— Ой, спасибо, дядечка! Спасибо огромное, — радостно сказала Алекс и, не дожидаясь ещё одного приглашения, села на повозку.
— Но! — дед дёрнул поводья, и старая Марта тронулась с места.
— Видать, ты давно плутаешь, вид у тебя уставший и, наверное, есть хочешь, — продолжил разговор старик. — На вот, поешь.
Он достал из котомки ломоть хлеба и бутыль с молоком. Алекс поблагодарила его и с жадностью накинулась на еду. Ещё бы, ведь она столько времени не ела. Хозяин старой Марты внешне смахивал на домового: огромная, лопатообразная косматая борода, всклокоченные седые волосы, но при этом завитые в мелкий баран, мохнатые брови, сросшиеся у переносицы и рыхлый, похожий на картошку нос. Но, не смотря на такую внешность, взгляд у деда всё равно оставался озорной и лучистый.
— Как звать-величать тебя, дочка? — поинтересовался дед, когда девушка вернула ему флягу.
— Алекс, в честь папиного дяди.
— А меня Еремей Ипатьевич зовут, но все кличут Ершом, — усмехнулся дед и подмигнул.
— Почему Ершом? — удивлённо спросила девушка.
— Характер у меня такой — ершистый. А твой отец, видимо, шибко брата любил, раз дочку мужским именем назвал. У тебя братьев-то нет?
Ком встал в горле у Алекс. Что ответить деду? Сказать правду о сожженном селе нельзя, Ёрш-то ведь думает, что она догоняет родительскую повозку. К тому же Алекс сама не хотела произносить вслух горькую правду. Раз страшное слово не сказано вслух, значит, есть надежда, что родные сумели спастись.
