— Есть регламент… Он основан на проверенных опытом рекомендациях… Во всяком случае, не посчитаете ли вы целесообразным собрать по такому поводу военный совет корпуса?
— Время слов кончилось… Да. Поверьте мне.
Теперь Мамонтов говорил, глядя поверх коротко стриженой головы Калиновского, и будто обращался не к нему, а к какому-то далекому и задушевному другу, и Калиновский знал: в таких случаях перечить бессмысленно. Ничего не даст. Принятое решение окончательно.
— Что такое Тамбов? Тысячи бывших губернских чиновников, которые сейчас не у дел. Отставные военные. Всех возрастов, в том числе самых деятельных. Их там тоже тысячи. И не меньше бывших помещиков, фабрикантов, купцов, зажатых большевиками в горсти и мечтающих возродить свое дело. Все эти люди активно за нас. Что особенно важно: у каждого из них есть опыт управления своим имением, губернией, волостью, есть стремление возвратить себе былой почет. Потому-то, только вступи в этот город наш корпус, белая власть там фазу сама собой сформируется. Заполыхает освободительный огонь. Его подхватит деревня. В нем сгорят и Козлов, и штаб Южного фронта, вообще все войска и штабы красных в Тамбовской, Рязанской, Тульской, Московской губерниях.
Калиновский нетерпеливо двинул плечами. В случайной крестьянской избе, где они находились все эти часы своего пребывания на хуторе подле Знаменской, было темновато, но Мамонтов заметил это движение, резко спросил:
— Полагаете, мои рассуждения не по существу? Но за линией фронта нас ожидают как избавителей. Даже если Советской властью там недовольна лишь пятая часть населения, то и это миллионы наших союзников. Вот почему все то, что мы сейчас отошлем, в красном тылу нам с радостью предоставят местные жители. И конечно, мы что-то еще захватим в государственных складах, хотя, убежден, там — шаром покати. Однако почему я заговорил о Тамбове, а не о тылах Лискинской группы красных, как определено штабом Донской армии, и тем более не о Козлове — первоначальной цели нашего рейда? Очень просто. Ликвидация Лискинской группы — мелочь. Расходоваться на такое дело расчета нет. А что нам даст Козлов? Город всего лишь уездный, и вместе с тем в нем почти год стоит штаб Южного фронта красных, и потому Козлов — город штабной, комиссарский. В смысле покорности большевикам уже развращенный. Оказаться запалом ко всенародному бунту он не сможет. А Тамбов сможет наверняка. Риск? Но в чем? Нарушить предначертания? Победителя, как известно, не судят. Вы, надеюсь, тоже не откажетесь быть победителем?
