Шли в полном молчании серединой мостовой. Теперь кое-где возле калиток и парадных входов появились группки людей, одни из которых, завидев их, рассеивались, другие, напротив, устремлялись им наперерез. Что-то намеревались сказать, спросить? Мануков и его спутники не обращали внимания.
Крутым поворотом улица вывела их к мосту. За рекою по-прежнему вставали столбы дыма, полыхало пламя, но стрельбы больше не было слышно.
Навстречу показались верховые. Поперек одной из лошадей, вниз лицом, кто-то лежал.
Никифор Матвеевич и Иванов метнулись к этим конным. Те остановились. Когда Шорохов и Иванов тоже подошли к ним, Никифор Матвеевич объяснил:
— Там уже кончилось, — он указал на человека, лежавшего поперек седла. — Главный их комиссар. Если изволите интересоваться фамилией — Вермишев. В беспамятстве. Везут на допрос. Желаете видеть, как это бывает? На станции делать все равно больше нечего. Одних перебили, другие успели бежать.
Снова вмешался Иванов:
— Он у большевиков трибуном был. Известная личность. Художник. Стихи писал, пьесы. Теперь запоет!
Мануков сощурясь смотрел на него:
— Вы-то, простите, откуда знаете? Вы что же? У красных служили? Не так ли?
— Служат — это когда стараются, чтобы власть укреплялась, — усмехнулся тот. — Я по-другому старался.
Мануков повернулся к Никифору Матвеевичу:
— Как мы узнаем, где нас разместили на ночь?
— Очень просто. Надо возвратиться в штаб корпуса. Но вы же намерены…
— Уже не намерен, — оборвал войскового старшину Мануков. — И поскорей валяйте в свой штаб, выясняйте. Я устал.
Никифору Матвеевичу подвели лошадь, он ускакал вместе со всеми верховыми, Шорохов же и Мануков в компании Иванова пустились в обратный путь. Теперь жителей на улицах было гораздо больше. Кое-где они обступали конных и пеших казаков, и тогда мешки, свертки, охапки чего-то переходили из рук в руки. «Так скоро все это наладилось, — Шорохов тоже очень устал и думал теперь как-то совершенно без злости, просто отмечал еще один факт. — Только вошли — и уже успели нахапать. Корпус грабителей».
• •
Когда Шорохов наконец остался один в небольшой, с низким потолком чистенькой комнате особняка, который их компании предоставили, обессиленный, он долго сидел на кровати.
Он видел, как умер Вермишев. Это было во дворе возле здания бывшего окружного суда. Они с Мануковым как раз туда подошли.
Слышал глухие удары, крики:
— Будешь молчать? Молчишь? Молчишь? Слышал, как Вермишев прохрипел:
— Да здравствует Красная Армия!..
