— И ты, батя, поддался, — полувопросительно проговорил Шорохов.
Мужик смерил его долгим недобрым взглядом и сплюнул.
• •
— …Ноя еще раз прошу разрешения обстоятельно объяснить.
— Еще раз?
Мамонтов стоял, заложив руки за спину. Прибывший с докладом о неудаче под Раненбургом Попов хотя и перешагнул порог, но остался у входа. Знал: в такие минуты не приближаться к командиру корпуса — самое правильное. Скорее утихнет начальственный гнев. Оправданий-то действительно нет. Или, напротив, слишком их много. Не знаешь даже, какое в первую очередь приводить.
— Еще раз? И опять, что только из-за раннего наступления темноты краскомы имели преимущество? Немыслимо! Суд! Лишение должности, звания! Вы себе в этом отдаете отчет?
Попов с видом полной покорности наклонил голову. Происходило все это на исходе 28 августа в светлице кулацкого дома в селе Вязово.
— Вам известно, где мы сейчас? — продолжал Мамонтов. — Где? Где! В десяти верстах восточнее Лебедяни. А вчера вы где были? В шестидесяти верстах севернее этого города, вели бой, бездарно его проиграли, отдали эти версты врагу. Корпус теперь открыт для флангового удара, московского направления больше не существует. Не-ет. Только суд. Самый строгий… И то, что вы не отдаете себе отчета в последствиях, нисколько вас не извиняет. В составе вашей колонны следовали представители деловых кругов Дона, — без всякой паузы проговорил он. — Где эти господа?
— Мне докладывали, — торопливо рассыпался словами Попов, — вчера около девятнадцати часов вышеназванные представители прибыли в Раненбург. Прикомандированный к ним отряд возвратился к своему полку, но…
— Опять «но»! Хватит! Где приказ по Козлову?
— Приказ готовится.
— Не готовится. Уже подготовлен. Мной забракован. В оперативном отношении отряды самообороны полностью подчиняются штабу корпуса. Городская управа там начинает строить собственное государство, и у вас в отделе находятся сотрудники, готовые идти у нее на поводу. Они что? Куплены этой управой? Кому они служат?
Попов заговорил еще торопливей:
— По этому поводу смею доложить, все портит само название: управа! Они там, в Козлове, полагают, что коли у них управа, то сами они полностью должны всем управлять, как было еще до царей, при князьях. Нет-нет! Вы, Константин Константинович, не считайте, что это мелочь. Слова — они в наше время над людьми и народами владычествуют.
Мамонтов отвернулся к окну, что, как издавна знал Попов, было хорошим признаком. Значит, командир корпуса очень заинтересовался его словами. Обдумывает их. Попов с подъемом продолжал:
