Степан (так звали жениха) был не единственным в семье ребенком. Представили нам с мамой двух его сестер. Одна их них окончила театральное училище и работала в родном городе, в ТЮЗе, который в те годы процветал. Внешность сестер (а обе они были красивы) внушила мне уверенность, что и будущий Алин супруг тоже не урод.
Я уже просто изнемогала от нетерпенья: мне очень хотелось поскорее взглянуть на своего нового родственника, понять, что собой представляет парень, которого в разговоре со мной Аля характеризовала как скромника и домоседа.
Но вот послышался шум в сенях, и я побежала навстречу вошедшим. И обомлела: передо мной стояли молодые. И до чего же была невеста хороша! Была это Аля как будто. И вроде не она. Прическа, сделанная парикмахером, приходившем к девушке на дом, нисколько не помята (Аля не надевала головной убор). Такими роскошными волнами уложены волосы пепельного цвета. Одна волна спадает на лоб, две другие — прикрывают уши. Аккуратный веночек на голове, сзади длинная фата. Белое платье, свободное в талии. Ни худобы не видно, ни четырехмесячная беременность в глаза не бросается. Высока, стройна невеста. Очень мила. Немного косметики: чуть подкрашены губы, на щеках модный румянец. На лице смущение. Она как будто чувствует себя виноватой, что, благодаря искусству парикмахера и портнихи, выглядит сегодня привлекательнее, чем всегда.
Жених тоже не подкачал. Высок, подтянут, мужествен. Как и Аля, молод. Года на три ее старше. Одет, как и подобает. Лицо красивое. Но взгляд больших серых глаз показался мне слегка алчным. Ему, во второй раз побывавшему в загсе, до чертиков надоели, наверное, эти свадебные процедуры. Хотелось скорее выпить и закусить. Гости тоже были не прочь сесть за стол. Но, к сожалению, начало свадебного пира пришлось немного отсрочить. К моему большому удивлению, потчевать приглашенных хозяева решили не в зале, обставленном дорогой, из тяжелого дерева, мебелью, купленной совсем недавно, где за массивным, длинным, во всю ширину комнаты столом могли бы поместиться все присутствующие, в том числе и родители невесты, а в маленькой Алиной комнате, не удосужившись даже вынести из нее платяной шкаф.
В эту клетушку стащили со всего дома столы, которым в обед исполнится сто лет, обставили их допотопными скамейками, табуретками и не догадались даже сверху чем-нибудь прикрыть.
Взглянув на весь этот хлам, сказала я сестре, что это безобразие, и принялась застилать сиденья, такие позорные, всем, что Галина мне быстро подавала, притаскивая из других комнат.
