С утра он вырядился в сорочку ветхую, "чуть живую", как говорила мать, с большущей яркою заплаткой посередь спины обширной. Одежку эту жена от мужа все прибирала да прибирала, дабы он в ней не оконфузился перед людями как-нибудь. А он отыскивал, хозяин бережливый, чинил, как мог, и на себя напяливал "обратно". Чтоб "хлюздю" на табуретке удержать, вцепилась мать всей пятерней в его рубашку и в ту заплатку угодила в аккурат. Нитки затрещали — нарядный лоскуток остался в руках шутницы рисковой. Закрыла им лицо Наталья, как носовым платочком, трясется вся под хохот восторженный девчонок, не разберешь, смеется или плачет.
Лишь потерпев "крушенье" полное, пришел в себя Тарас. Как будто сам хотел того же — пострадать за собственное мненье. На место прежнее уселся, не соизволив переодеться, за то же дело степенно взялся, большой и важный до смешного, уверенный в непогрешимости своей. А женский "полк", победой легкой окрыленный, не мог никак угомониться:
— А нам и нельзя толстеть, иначе и не усядемся за этим столом!
— А другой не на что купить!
— Все идет на еду!
— Да Гальке на наряды!
— Да в кассу деньги откладываем!
— Правда, устно!
— И то дай сюда! — "окучивали" дружно плутовки-дочки чудаковатого отца, и мать, хотя уже не так открыто, им подсобляла.
Не могла никак нарадоваться Наталья, что в сборе все ее семейство, все дочери "около мамы" и старшие две, Галина и Юлька, вечно недовольные друг другом, не ссорятся промеж себя, а заодно хохочут.
Но рано радовалась мать ладу-складу в доме. Зря потратилась на дорогое угощение. Не успели окончить завтрак и встать из-за стола — начался скандал. Вся в золоте, в панбархате Галина у рваного отца потребовала вдруг денег… себе на обновку. А Юлька — ее вразумлять, срамить. Отец молчал. После всего того, что он только что делал и говорил, отстаивая свое право быть сверхдобрым, не мог он " дать задний ход" и отказать Галине. Мать это хорошо понимала, кроме тог, беспокоилась, как бы ему не стало плохо "через" больное сердце, а потому недолго думая, сунула в загребущие руки старшей дочери пухлый кошелек с тем, что осталось от получки отца, а Юльке пообещала "дать клочку", если она, выскочка, будет лезть не в свое дело.
И вот уже идет отец впотьмах, в прихожей, с протянутой рукою, запинаясь, как слепец, и Галина при нем поводырем, направились к соседям деньги занимать, недостающие четыре сотни гостье долгожданной на костюмчик "оригинальный", в котором она "как из журнала мод картинка". А Юлька, не подчинившись приказу матери, кричит отцу вдогонку:
