— Конечно. Выйди, — приказал он Борису.
Когда дверь захлопнулась, Нана начала заранее приготовленную песню.
— Коленька, давайте я вам ещё тысячу отдам и вы меня отпустите, а этим… Диме и Сергею скажите, что убежала или умерла. А? А я вам ещё пригожусь, честное слово.
Николай слушал ее молча, потом не выдержал:
— Лучше деньги ищи. Значит, есть бабки, только отдавать не хочешь! Времени тебе — до завтра! То есть до ночи. Не отдашь — пеняй на себя! Борь! — позвал он охранника. Прибежал Ротвейлер.
— Что, Колян?
— Глаз не спускать. Хитрая стерва. Предлагала отвалить нам доляху и свалить отсюда на вольную. Пусть деньги ищет. И без бардака сегодня, а то «спалите» тут всё! Последний срок для неё — завтра утром. Считай — сегодня ночью. Не найдет — на ее долг уже покупатели есть. Пусть занимаются, выколачивают. Нам она не нужна. Я пошел, — вместо «до свидания» бросил он Боре.
— До завтра, Нана Зурабовна! — с угрозой сказал он женщине.
Ротвейлер опять оживился, как будто от работы женщины зависела его зарплата.
— Слышала? Бабки ищи! А то неграм продадим. Они тебе навставляют во все дыры, эфиопы сраные! Или ещё лучше. Мы тебя на запчасти продадим, как я раньше машины толкал. Как раз бабки твои отобьём! Что зенки-то таращишь, тварь, — просипел Боря.
Нана испуганно вжалась в стул. За несколько суток общения она успела познакомиться с неуравновешенным характером этого дебила, поэтому боялась его больше всех. Тупой, грубый, а потому — очень опасный.
— Что пялишься, дура! Бабки где? Отдавай и вали отсюда! — он замахнулся на нее. — У-у, сука!
Нана в страхе прикрыла лицо руками, но бандит ее не ударил.
— Голова болит после вчерашнего, а тут тебя ещё стеречь. Лучше тебя в жопу трахнуть, сука! — злился от своего бессилия Боря. — Не балуешься?
* * *
Атмосфера в квартире была не из приятных. Как в плохой пивной времен социализма. Повсюду валялись пустые бутылки, пробки, окурки, а в воздухе висел насыщенный запах перегара. Можно было подумать, что в этой комнате уже второй день играли свадьбу. На самом же деле братва вечером тут оттягивалась с местными, начинающими, а потому дешевыми двадцати-баксовыми проститутками.
* * *
Перед сном, когда Нана и Галя остались одни, Нана сказала ей:
— Завтра я отдам ребятам все деньги, которые я должна, и тогда мы будем с тобой просто подругами. А ребята, если, конечно, согласятся, станут моей «крышей». Я ни на кого зла не держу. Будь я на их месте, не знаю, как бы себя вела. Скорее всего точно так же. А ты мне стала почти как родная, — искусно играла она свою роль, — правда, я не знаю, как ты ко мне относишься. Но в любом случае — я буду помнить тебя всегда.
