Ладлоу нравилось ее слушать — ему любопытно было разузнать как можно больше о деревушке и местных жителях, особенно об Иеремии Гадсоне. А Полли с готовностью выкладывала все, что происходило в большом богатом доме у подножия холма. Она рассказала все о привычках Иеремии (по большей части скверных), и о его характере (также скверном), и о хозяйских распоряжениях и требованиях, несправедливых и нелепых. Вскоре Ладлоу понял, что Полли живется туго. Девочка она была неглупая, но совсем необразованная. В те времена не так-то просто было выбиться в люди, а потому Полли хотя и вовсе не радовалась своей участи, но смирилась с ней. Родители Полли умерли, когда она была совсем крошкой, и девочку взяла к себе из милости Лили Иглсон, местная портниха. Она научила Полли шить; надо сказать, дело у девочки пошло хорошо, но портниха вскоре смекнула, что работы в деревне на двоих не хватит и что Полли — просто-напросто лишний рот. К счастью — вернее, к несчастью, — именно в это время Иеремия Гадсон объявил, что ищет служанку. Полли увязала свои небогатые пожитки в старенькую полотняную скатерть и с этим узелком перешла улицу — из дома Лили Иглсон в дом к Иеремии Гадсону, где и прослужила целых шесть лет.
— Не так уж там и худо, — призналась она. — Если я делаю все, что хозяин требует, он не особенно ворчит и бранится.
Однако вид у девочки всегда был утомленный и голодный, так что Ладлоу даже чувствовал себя виноватым: он-то служил у Джо Заббиду, горя не знал.
— Конечно, пока Стентон Ливер у нас столовался, мне жилось полегче, — призналась как-то Полли.
— А кто такой Стентон Ливер? — заинтересовался Ладлоу.
— Отец нашего мясника. Когда я только поступила к мистеру Гадсону, Ливер ужинал у нас чуть не каждый вечер. При нем было спокойнее.
— И что с ним сталось?
— Оказалось, что у него больное сердце — так сказал доктор Моргс, когда Ливер помер в одночасье. Схоронили мясника так быстро, что покойника никто толком и не видел. О нем говорят, мол, славный был малый, но по мне, так вовсе нет. С сыном, Горацио, Стентон Ливер обращался хуже некуда. Ну а когда Ливер-старший помер, больше у Иеремии друзей в деревне не осталось, он и повадился в Город ездить, в карты дуться. Так и ездит теперь — поди пойми, когда вернется, то ли с утра, то ли за полночь. И всегда-то приезжает в стельку пьяный. — Полли вздохнула. — Не пойму, чего тебе в Городе не сиделось — стоило уезжать сюда, в нашу глухомань. Неужели так скверно приходилось?
