Земледелие, рыбная ловля, охота, зачатки животноводства… Основой хозяйственной деятельности папуасов берега Маклая являлось земледелие. Они выжигали участки тропического леса, культивировали ямс, бананы, таро, бобы, дегарголь, масличные, сахарный тростник и арековые пальмы. Домашними животными были свинья и собака, куры водились в полудиком состоянии. Население папуасской деревни состояло из членов одного и того же рода. Папуас имел право взять в жены девушку только из другой деревни. Каждая деревня имела свой огороженный земельный участок.
Производство и потребление у туземцев носили коллективный характер, общественный строй основывался на принципе равенства.
Это была низшая ступень варварства. Миклухо-Маклай открыл для науки мир людей неолита, последний крупный массив самобытной архаичной культуры, еще не затронутый европейской «цивилизацией».
И теперь, очутившись в каменном веке, он всеми силами старался познать незнакомую жизнь, полную загадок и тайн, слиться с нею, чтобы увидеть ее изнутри.
Он был доволен, что наконец-то добрался до заветной цели, или, вернее, до первой ступени длиннейшей лестницы, которая должна привести к цели, к истине.
Он, разумеется, не мог знать, какие испытания ждут его впереди. Не мог он знать и того, что ему предстоит провести на этом берегу более года.
…Над головой не то зеленоватый туман, не то какие-то особые бахромчатые облака, а на самом деле это плотная масса глянцевитой листвы, нежно сияющей в свете тропического солнца. Кроны шестидесятиметровых деревьев, смыкаясь, образуют как бы огромную кровлю. Внизу — парная, банная атмосфера, серый сумрак. В тени свыше тридцати градусов жары. Нечем дышать. Лианы, то усаженные эпифитами и гибкими султанами фиолетовых, розовых, апельсиново-желтых и пестрых, как тигрята, орхидей, то гладкие, как жилы, стелятся по кирпично-красной земле, взбираются на обомшелые стволы, гирляндами перебрасываются с ветки на ветку, снова сползают на землю и исчезают в чаще. А вот ураган сорвал цепкую, усеянную колючками пальму-ротангу, и она, падая вниз, свернулась в десятки колец, лежит словно толстый удав. Выпустил безобразные, точно щупальца, воздушные корни панданус; на них, как на подпорках, возвышается массивный ствол, увенчанный пучками громадных острозубчатых листьев. В другом месте буря повалила деревья расамала; образовалась брешь в куполе, сотканном из листьев и ползучих растений. И в эту брешь хлынули потоки ослепительного света. И не понять — то ли вы в цирке, то ли в гимнастическом зале для великанов: высокие, безукоризненно прямые колонны с досковидными в рост человека корнями, сотни канатов, спускающихся с высочайших ветвей почти до самой земли, густая кружевная сетка, в которой запутались пунцовые и белые, величиной с крупный кочан капусты цветы…
