Объездив, наверное, два десятка стран вместе с президентом — от Китая на Востоке до Канады на Западе, — скажу не без удовлетворения: нигде так вкусно не готовят и так щедро не кормят, как в Кремле. У иностранцев, вероятно, просто животы трещат, но ведь едят, не пропуская ни одного блюда. Доминирует, конечно, русская кухня.
А вот вина, как правило, плохие. Французские или итальянские тонкие вина на президентских приемах не подают, и, наверное, правильно делают. Но свои хорошие вина оказались за границей, в ближнем зарубежье. Запасы же кончились. Когда в кремлевских подвалах еще оставались запасы от щедрот Советского Союза, подавали прекрасное молдавское каберне. Но потом и оно кончилось. Разливают красное с экзотическим и претенциозным названием «Царское». Но это порядочная дрянь. Кто его придумал, я просто не знаю. Того, кто убедил президента, что это хорошее вино, я бы заставил пить уксус. Хорошо, что снова стали подавать водку. В 1992 году, когда я только начал работать в Кремле, водку не подавали — видимо, по энерции трезвенных лигачевских времен. Впрочем, всегда можно было «мигнуть» знакомому официанту, и он, спрятавши бутылку под хрустящую салфетку, нальет стопочку-другую. Благо, что закуска, будто специально изощрена под графинчик «беленькой». Приведу для примера одно из сохранившихся у меня меню от 22 мая 1992 года по случаю визита в Москву Леха Валенсы:
Ассорти рыбное
Ростбиф фаршированный хреном со сливками
Солянка из осетрины
Суп-крем из спаржи
Севрюга запеченая брошет
Филе птицы, фаршированное яблоками
Пломбир сливочный с орехами
Фрукты, чай, кофе, конфеты
В связи с этим обедом у меня, кстати, сохранилось одно малоприятное воспоминание от визита польского президента. Не только у меня, но и у других помощников. Неприятное ощущение началось еще во время переговоров, когда Лех Валенса с бросающейся в глаза грубой настырностью повел политическую атаку на Ельцина. Я видел немало жестких «переговорщиков», которые бились за каждую фразу коммюнике. Но при этом всегда соблюдался корректный тон. В манере Л. Валенсы была какая-то нахрапистость, некая, я сказал бы, базарность и мелочность. Ему непременно хотелось обскакать русских. Он явно рисовался перед собственной делегацией.
Сам Ельцин довольно жесткий переговорщик, всегда знающий последний предел уступке или компромиссу. Но манеры польской делегации просто шокировали его. Потребовалась вся его выдержка, чтобы не дать понять, что он глубоко оскорблен нахальством польской стороны. Вознамерившись поиграть словесными мускулами перед Ельциным, Лех Валенса нанес себе серьезный ущерб. Надо сказать, что о поляках и о польском этикете у нас было иное представление.
