Борис Николаевич, похоже, верил в реальность невиданной американской щедрости. Может быть, в чрезмерной доверчивости той поры виноваты и чисто психологические факторы. Это был период жесточайшей критики Ельцина со стороны Верховного Совета. И конечно же, на этом фоне было приятно слышать о высоких оценках со стороны Запада, о грядущих кисельных реках с долларовыми берегами.
Думаю, что в этих переоценках отчасти виновата была и наша демократическая пресса. В тот период она тоже была подвержена «вашингтономании» и в какой-то мере утратила критическое чутье. Конфронтация же в обществе была столь сильна, что разумные предостережения, звучавшие со страниц «Правды» или «Советской России», воспринимались демократами как «злобные инсинуации» и клевета на внешнюю политику России.
Именно поэтому крайне полезно было довести до сведения президента отрезвляющие оценки. И такие оценки были.
Достаточно критический анализ внешней политики России этого периода содержался в аналитической записке «Россия в новом историческом и мировом контексте», подготовленной Институтом Европы Российской Академии наук. Она поступила в Секретариат президента в конце июля 1992 года. Именно в это время в российское общественное мнение активно внедрялась идея о возможности особых отношений России и США и — на основе этих отношений вступления России в НАТО.
Оценки, содержавшиеся в аналитической записке, явно контрастировали с оптимистическими заявлениями МИД. Но Козырев тогда был одним из символов демократической России и постоянным объектом нападок со стороны оппозиции. «Крови» Козырева, как некоей ритуальной жертвы, требовал Верховный Совет. Одного этого было достаточно, чтобы президентская команда проявляла в отношении министра иностранных дел охранительную солидарность. Мне неоднократно приходилось и по поручению Бориса Николаевича, и по собственной инициативе выступать с опровержениями по поводу его отставки.
Очень бережно к фигуре А. В. Козырева относились и западные партнеры. Был момент, когда чуть ли не каждый приходивший в Кремль на встречу с президентом высокопоставленный посетитель из Западной Европы, и особенно США, просил Б. Н. Ельцина «не сдавать Козырева». Я не помню, чтобы так ратовали за Е. Т. Гайдара, хотя он тоже слыл западником. В конце концов Борису Николаевичу это навязчивое заступничество, видимо, изрядно надоело. «Что они так заступаются за Козырева?» — недовольно заметил он однажды.
