– Ты окончил? – спросил Досев.
Станчев еще не все сказал. Он подробно поведал историю с купленной седым мужчиной картиной, о которой он раньше лишь упоминал.
– Ты связываешь одно с другим?
Станчев не решился ответить однозначно.
– Пока нет оснований. Я просто перечисляю факты.
– Вот как? И что же получается – если бы не помог случай, мы бы и не взялись за этого седого мужчину в темных очках? А архитектора мы с легкостью отмели? И дружно рванули в новом направлении?
– Никуда я не рванул, – обиженно промолвил Станчев. – Я просто излагаю факты.
Досев снова пролистал справку об Арнаудове, она легла на его стол еще утром. Выходец из середняцкой деревенской семьи, активное участие в жизни гимназии, в летних работах, учеба в институте, сочетавшаяся с комсомольской деятельностью, инженер в цехе, там же принят в партию, главный инженер, товаровед и начальник конторы, четыре года в торговом представительстве, снова контора, снова полтора года за границей, в капстране, начальник отдела в министерстве, заместитель генерального директора, наконец, сам – генеральный. Орден к пятидесятилетию. Никаких партийных и служебных взысканий, высокая оценка труда, доверие. Все правильно и скучно. И ни строчки о характере, норове, привычках и слабостях. Таковы все наши характеристики, пока кто-нибудь не проштрафится. Вот тогда-то начинается литература и психология.
– Станчев, ты знаешь Арнаудова с детских лет. Почему даже из того периода ты не выудил ни одной личной черточки?
Начальство отпихнуло двумя пальцами справку, словно та была заразной.
– Это служебная справка, Тодор. Теперь я займусь его личными делами.
– Когда, Коля? Ты в каком веке живешь?
Станчев обиженно замолчал: опять эти намеки на его медлительность, притом несправедливые – разве возможно составить подробный портрет такого человека, как Арнаудов, за считанные дни при таких деликатных обстоятельствах? Можно, конечно, только для этого пришлось бы много пропустить и сочинить.
– Расскажи-ка мне, что тебе известно о нем с тех лет. Только подробно.
Станчев попросил кофе и углубился в воспоминания, тщательно обдумывая каждую фразу. Он знал характер Досева и отдавал себе отчет в том, что даже малейшие несовпадения будут замечены, а любое невзвешенное слово может вывернуть все наизнанку.
– Значит, насколько я понял, ты его всерьез не подозреваешь? – заключило начальство после того, как следователь завершил свой рассказ.
Ну вот опять… Подавай ему: или – или! Как я могу сказать сейчас, подозреваю его всерьез или не всерьез?
