Она бежала, куда глаза глядят, бежала, не глядя по сторонам, стремясь лишь поскорее стереть из памяти весь тот ужас, что ей пришлось вновь увидеть и пережить. Но ей это никак не удавалось, память услужливо предоставляла ей видение кровавого месива, не думая о чувствах своей собственной хозяйки. И Лисса всё бежала, бежала, бежала, пока и вовсе не начала выбиваться из сил, а между тем рассвет давно уже сменился полным утром, а за тем уже и ранним днём.
Обессилев девушка на ходу перевоплотилась в человека, даже не почувствовав ставшую уже привычной боль. По инерции она пробежала ещё какое-то расстояние в своём человеческом обличии, как была, голая. Потом как есть нагая, остановилась и опустилась, рыдая, сначала просто на колени, уткнувшись лбом в мокрую землю, и не замечая даже, как само небо оплакивает вместе с ней её потерю, потерю веры в то, что она ещё сможет вести хоть мало-мальски нормальное существование. А через какое-то время она и вовсе завалилась набок, мокрая, нагая, грязная не столько телом сколько душой. А дождь всё омывал и омывал её своими слезами, что смешивались с её собственными, стремясь то ли успокоить её, то ли приласкать, а то ли и очистить от скверны, что липла к её телу второй кожей, проникала в самые глубины её чуткой души и не давала дышать полной грудью.
Так она и лежала на холодной земле, которая словно отталкивала её своей холодностью, не желая становиться соучастницей того кощунства частью которого она невольно стала, пока почти совсем не окоченела. Очнувшись ото сна или забытья, в которое она недавно впала, почувствовав наконец-то холод, что охватил всё её тело, лисичка медленно, как в том же сне, поднялась, молча, развернулась, непроизвольно поёжилась от холода, и сначала просто пошла, постепенно всё ускоряя шаг, перевоплотилась по дороге в рыжую волчицу, и тогда уже, не спеша, лёгкой трусцой потрусила сама не зная куда.
Несколько дней она скиталась в полном одиночестве. Потом решила предпринять рискованный шаг и вернуться в свою родную деревню. Наверное, от страха, тоски и одиночества разум её затуманился, и она решилась на столь отчаянный поступок, который сама себе ранее обещала ни в коем случае не предпринимать, чтобы не ставить под удар ни себя, ни близких. Она попробовала убедить себя в том, что всё не так страшно как на первый взгляд кажется и деду ничего не угрожает, по крайней мере, никому хуже не будет, если она взглянет на него одним глазком. В любом случае возвращаться в стаю после случившегося ей очень не хотелось, а ничего другого придумать она не могла. В мире было только два места, в которые она могла вернуться, и это было наиболее важным и желанным из них. Так она и поступила.
