То же самое сильное впечатление однородности нации, умов, сложилось у меня, когда я путешествовал в различные части Китая. Я путешествовал семь месяцев по стране, посещал монастыри, заводы, рабочие организации, колхозы, школы и университеты. Я должен сказать, что познакомился со многими официальными лицами и о некоторых из них у меня до сих пор сохранились очень приятные воспоминания. Лучшие были способными и доброжелательными, а также хорошо образованными дипломатами.
Государственные департаменты и администрация были хорошо организованы и работали эффективно. Я также должен сказать, что неграмотные рабочие казались удовлетворенными, и общие условия их жизни в то время казались неплохими. Только среди образованной публики можно было иногда заметить чувство скрытого неудовольствия. Также невозможно было отрицать и колоссальный промышленный прогресс, совершённый Китаем при коммунизме.
Но даже преимущества эффективного прогресса должны соответствовать цене, которую за них платят. И мне показалось, что и в Китае цена была ужасающей. Прогресс стоил людям их индивидуальности. Они становились простой, однородной человеческой массой. Везде, куда бы я ни пошел, я находил, что они хорошо организованы, дисциплинированы и контролируемы. Так, что они не только все были одинаково одеты, и мужчины и женщины в однотонные хлопчатобумажные френчи, но также все говорили и вели себя одинаково. Наверное, и думали одно и то же. Вряд ли они могли поступать иначе, поскольку все они имели только один источник информации - газеты и радио, которые распространяли исключительно правительственную версию новостей. Иностранные газеты и радио были запрещены.
Однажды, когда я шел по деревне близ Пекина с китайским офицером, я был приятно удивлен, услышав европейскую музыку, которая звучала как музыкальная заставка Би-Би-Си перед выпуском новостей. И встревоженное выражение на лице моего сопровождающего было совершенно откровенным.
Люди, как казалось, потеряли даже умение непринужденно смеяться. Они смеялись, казалось, только, когда полагалось смеяться, и только, когда им приказывали.
Несомненно, некоторые из молодых коммунистов были умны и хорошо образованы на свой манер, но они никогда не высказывали оригинальных мнений. Это всегда была одна и та же история о величии Китая и его замечательных достижениях. Даже в Синине, недалеко от места, где я родился, на границе Тибета, один из местных партийных лидеров прочел мне длинную лекцию, в точности такую, какие я часто слышал в Пекине. Но он все же сделал одно оригинальное замечание:
