– От схемы слышу!
– Я схема?!
– Ты! Ты!
Чуть не подрались, два дня не разговаривали. Только на третий помирились. Маринка узнала, что Андрон пошел добровольцем на фронт, и попросила прощения у Надийки.
– То-то и оно-то, – грустно улыбалась Надийка. – Ты его врагом, чуть ли не Гитлером размалевала, а он – на фронт…
"На фронт!" Немцы в село – Андрон за ними. Стал жить, как пан, в свое удовольствие. В полиции тогда еще не служил. Гулял, пьянствовал со старостой и на его подводе в область статейки свои отвозил: про "освободительную миссию Германии" и всяческие размышления о чистой красоте и украинской древности. Не раз видели подруги знакомую фамилию на страницах фашистской газеты.
Вот тебе и роза!
Надийка не верила, все думала, что он это по заданию партизан прикидывается другом оккупантов. Не верила…
Настал день, страшный, позорный день, и он, "усталый" и "печальный" Андрон, сам же и переубедил ее.
Первый набор в Германию начался в Опанасьевке как раз на октябрьские праздники. Полицаи разнесли повестки, приказали на другой день утром собираться у школы.
Наступило утро, а школа пуста. Кинулись полицаи по дворам – где кого в чем застали, так и повели. Потом уже матери поприносили теплую одежду и харчи на дорогу…
Надийка с рассветом решила бежать в соседнее село: там еще вроде бы не было набора. Пошла огородами, к речке. На кладках и встретилась с немцем.
Девушка знала: набором занималась исключительно полиция, "освободители" в эту "грязную работу" пока что не вмешивались. Нужно было спокойно идти – возможно, немец и не обратил бы внимания. Но Надийка не выдержала, перед носом у эсэсовца бросилась в воду.
По грязи, по ивняку – назад на берег. Немец видит: убегает. Выхватил пистолет. "Хальт! Хальт! – кричит. – Партизан!"
Надийка – чащами, садами, и эсэсовец отстал, стреляет на бегу, пули над головой свистят. Перескочила через забор, на улице – ни души. И вдруг открывается напротив калитка – Чебренков…
– Спасите! – кинулась к Андрону. – Немец за мною!..
– Ну и что?
– В Германию… – говорит, задыхаясь.
– Ну, не так страшен черт, как его малюют.
– Погибну я!..
– Все погибнем, все прахом будет…
А через забор уже и эсэсовец перелазит. Кричит что-то Андрону: держи, мол.
Надийка – бежать, а немец приложился и с руки… Одна пуля в икру, видно, в ноги целился, вторая в спину.
…Через окошечко школьного подвала, сама и рассказала обо всем матери. Умерла на рассвете.
А потом немецкое отступление, вот так же, как и сейчас гудело, приближалось. Андрон на подводе вдвоем со старостой отправился за фрицевским обозом.
