- Что ж, и отлично! - подхватил князь.
- А ты будешь ли ко мне каждый день ездить? - спросила Елена.
- Я и сам там найму, чем мне ездить, - отвечал князь.
- Скажите, пожалуйста!.. Но вы забыли, как княгиня еще позволит вам это.
- Я княгиню и спрашивать не буду, а скажу ей только, что мы переедем туда.
- Ах, какой ты здесь храбрый, ужасно какой храбрый! - воскликнула Елена.
Князю заметно уж стало и не нравиться такое подсмеиванье над ним.
- Ревность никак не высокое чувство и извинительна только самым необразованным людям! - проговорил он, нахмуривая лоб.
- Я это знаю очень хорошо! - возразила Елена. - Но она в таком только случае не извинительна, когда кто прямо говорит: "Я вас не люблю, а люблю другую!", а если говорят напротив...
- А если говорят напротив, так так, значит, и есть! - перебил ее резко князь. - И чем нам, - прибавил он с усмешкою, - предаваться бесполезным словопрениям, не лучше ли теперь же ехать в Останкино и нанять там дачи?
- Ах, я очень рада! - воскликнула Елена в самом деле радостным голосом.
- Ну, так поедемте; время откладывать нечего.
- Сию минуту, только приоденусь немного, - отвечала Елена и ушла.
Князь, оставшись один, погрузился в размышления. Его смутили слова Елены о постигающих ее припадках: что, если эти припадки подтвердятся? Страх и радость наполнили при этой мысли сердце князя: ему в первый раз еще предстояло это счастие; но как встретить это событие, как провести его потом в жизни? Когда Елена вошла в шляпке и бурнусе, он все еще продолжал сидеть, понурив голову, так что она принуждена была дотронуться веером до его плеча.
- Я готова! - проговорила она.
- Едемте-с! - сказал князь, и через несколько времени они уже катили в его карете по дороге к Останкину.
Елена сидела, прижавшись в угол экипажа.
- Как бы я желала, чтобы карета эта далеко-далеко и навсегда увезла нас из Москвы! - сказала она.
- Да, недурно бы это было! - согласился и князь, сохраняя свой задумчивый и рассеянный вид; его все еще не оставляла мысль о припадках Елены. В Останкине они прежде всего проехали в слободку и наняли там очень хорошенькую дачку для Елены. Князь хотел было сразу же отдать хозяину все деньги.
- Не смейте этого делать! - крикнула на него по-французски Елена и подала хозяину дачи из своего кошелька двадцать пять рублей серебром.
- Но почему же?.. - спросил ее князь тоже по-французски, опять нахмуривая лоб.
- А потому, - отвечала Елена, - что жена ваша и без того, вероятно, думает, что я разоряю вас...
