- Ну, там кому знаете! - произнесла госпожа Жиглинская почти повелительно: она предчувствовала, что Елпидифор Мартыныч непременно пожелает об этом довести до сведения князя, и он действительно пожелал, во-первых, потому, что этим он мог досадить князю, которого он в настоящее время считал за злейшего врага себе, а во-вторых, сделать неприятность Елене, которую он вдруг почему-то счел себя вправе ревновать. Но кому же передать о том?.. Князь и княгиня не принимают его... Лучше всего казалось Елпидифору Мартынычу рассказать о том Анне Юрьевне, которая по этому поводу станет, разумеется, смеяться князю и пожурит, может быть, Елену.
- Ну, прощайте! - сказал он, вставая.
- Прощайте! - отвечала ему госпожа Жиглинская, опять-таки предчувствуя, что он сейчас именно и едет исполнить ее поручение.
Елпидифор Мартыныч в самом деле проехал прямо к Анне Юрьевне.
- Дома госпожа? - спросил он очень хорошо ему знакомого лакея.
- Дома, у себя в кабинете, но заняты, кажется... - отвечал ему тот почти с презрением.
- Ничего! - отвечал Елпидифор Мартыныч и прошел прямо в кабинет.
Анна Юрьевна действительно сидела и писала письмо.
- Здравствуйте! - проговорила она, узнав Иллионского по походке и громкому кашлю, который он произвел, проходя гостиную.
- Садитесь, только не перед глазами, а то развлекать будете, - говорила она, не поднимая глаз от письма.
Анна Юрьевна хоть и принимала Елпидифора Мартыныча, но как-то никогда не допускала его близко подходить к себе: он очень возмущал ее чувство брезгливости своим гадким вицмундиром и своим гадким париком.
- Что нового? - проговорила она, кончив, наконец, писать.
- Ничего особенного-с. К-х-ха!.. - отвечал ей с кашлем Елпидифор Мартыныч. - У матери одной я сейчас был - гневающейся и плачущей.
- У какой это? - спросила Анна Юрьевна, зевая во весь рот.
- У Жиглинской, у старушки, - отвечал невинным голосом Иллионский.
- О чем же она плачет? - сказала Анна Юрьевна опять-таки совершенно равнодушно.
- По случаю дочери своей: совсем, говорит, девочка с панталыку сбилась...
- Елена? - спросила Анна Юрьевна, раскрывая в некотором удивлении глаза свои.
- Елена Николаевна-с, к-х-ха!.. - отвечал Елпидифор Мартыныч. - В восемь часов утра, говорят, она уходит из дому, а в двенадцать часов ночи возвращается.
- Где же она бывает?
Елпидифор Мартыныч пожал плечами.
- Мать говорит, что в месте, вероятно, недобропорядочном!
- Но с кем-нибудь, значит?
- Уж конечно.
