Тот же чиновник. Просим вас не обижать нас: мы чиновники.
Гайер. Чиновники вы - хуже сапожника!
Абдул-Ага (кричит). Тавро компанейское... Вся овца компанейская была!
Мулла (кричит ему в ответ). Компанейская вся!
Хожалый (охраняя по-прежнему дверь, кричит с своей стороны). Господа, не шумите, пожалуйста, а не то я свисток дам: стражу позову!
Занавес падает.
Небольшая, но очень мило убранная гостиная.
ЯВЛЕНИЕ I
На среднем диване пред круглым столом, на котором стоит прекрасный дорогой букет в вазе, сидит Софья Михайловна в шелковом платье и нарядном головном уборе. Она стала еще красивее, но заметно похудела и невесела. В этот день ее именины. На креслах помещаются приехавшие с поздравлением: юный Блинков, с очень маленькими усиками, пухлый, румяный и, как следует для утреннего визита, в черном сюртуке, и Прихвоснев, тоже какой-то вымытый, причесанный и также в черном сюртуке и даже в лаковых сапогах с пуговками. Оба они заметно модничают и тонируют.
Блинков (Софье Михайловне, слегка пришептывая). Вы изволили слышать Патти?
Софья Михайловна. Уж три раза слышала! Я абонирована.
Блинков. Прекрасная певица, не правда ли?
Софья Михайловна. Превосходная!
Прихвоснев. Не нравится мне, господа, ваша Патти, что угодно!
Софья Михайловна. Почему же?
Прихвоснев. Души нет в пении!
Софья Михайловна. Как нет души в пении? Поет так божественно, собой прелестна!
Прихвоснев. Это так-с, собой прелестна; но чувства в голосе не слыхать. Как ее можно сравнить с Виардо; у той точно, что душа лилась в каждом звуке. Как это она пела: "Я все еще его... пламенно, что ли, люблю!" И этак, знаете, не совсем тоже чисто выговаривала по-русски, - прелесть что такое!
Софья Михайловна. В котором же это году была здесь Виардо?
Прихвоснев. В пятьдесят третьем! Я старинный театрал!
Блинков (показывая на Прихвоснева). Он сам в балетах танцевал; танцмейстером был!
Софья Михайловна (с удивлением). Вы?
Прихвоснев (немного сконфуженный). Да-с, по балетной части служил! Но всегда как-то к театральной службе не имел расположения, особенно в то время: строго очень было и безвыгодно! Я как тогда получил маленькую возможность бросить это дело, так сейчас же и бросил!
Блинков. Он в балетах только чертей и играл, ничего другого не давали неловок очень!
Прихвоснев. Не одних чертей, а и маркграфов иногда изображал! (Обращаясь к Софье Михайловне и, видимо, желая переменить тему разговора.) Супруг ваш так-таки совсем и уехал отсюда?
