- Да, хорошо, хорошо! - скажет он только.
Мари очень любила вышивать шерстями по канве. Павел не мог довольно налюбоваться на нее, когда она сидела у окна, с наклоненною головой, перед пяльцами. Белокурые волосы ее при этом отливали приятным матовым светом, белые руки ходили по канве, а на переплете пялец выставлялся носок ее щеголеватого башмака. Мари была далеко не красавица, но необыкновенно миловидна: ум и нравственная прелесть Еспера Иваныча ясно проглядывали в выражении ее молодого лица, одушевленного еще сверх того и образованием, которое, чтобы угодить своему другу, так старалась ей дать княгиня; m-me Фатеева, сидевшая, по обыкновению, тут же, глубоко-глубоко спрятавшись в кресло, часто и подолгу смотрела на Павла, как он вертелся и финтил перед совершенно спокойно державшею себя Мари.
Однажды он, в волнении чувств, сел за фортепьяно и взял несколько аккордов.
- Ты играешь? - спросила его Мари, уставив на него с некоторым удивлением свои голубые глаза.
- Играю, - отвечал Павел и начал наигрывать знакомые ему пьесы с чувством, какое только было у него в душе.
Мари слушала.
- Ты очень мило играешь, - сказала она, подходя и опираясь у него за стулом.
Павел обернулся к ней; лица их встретились так близко, что Павел даже почувствовал ее дыхание.
- Но ты совсем музыки не знаешь: играешь совершенно без всяких правил, - проговорила Мари.
- Зачем тут правила!.. - воскликнул Павел.
- Затем, что у тебя выходит совсем не то, что следует по нотам.
Павел сделал не совсем довольную мину.
- Ну, так учите меня! - сказал он.
- А ты будешь ли слушаться? - спросила Мари с улыбкою.
- Вас-то?.. Господи, я скорей бога не послушаюсь, чем вас! - проговорил Павел.
Мари при этом немного покраснела.
- Ну, вот давай, я тебя стану учить; будем играть в четыре руки! сказала она и, вместе с тем, близко-близко села около Павла.
Он готов был бы в эти минуты всю остальную жизнь отдать, чтобы только иметь право обнять и расцеловать ее.
- Ну, начинай! - продолжала Мари.
Павел начал, но от волнения, а также и от неуменья, безбожно ошибался.
- Это нельзя! - сказала Мари, останавливая свою игру. - Ты ужасно что такое играешь!
- Вы никогда не будете в четыре руки играть верно! - вмешалась в разговор Фатеева.
- Отчего же? - спросила, обертываясь к ней, Мари.
- Оттого, что твой кавалер очень пылко играет, а ты очень холодно.
В тоне голоса m-me Фатеевой слышалось что-то особенное.
- А вы, chere amie, сегодня очень злы! - сказала ей Мари и сама при этом покраснела. Она, кажется, наследовала от Еспера Иваныча его стыдливость, потому что от всякой малости краснела. - Ну, извольте хорошенько играть, иначе я рассержусь! - прибавила она, обращаясь к Павлу.
