— Вот тебе на дорогу пышки, молоко и хлеба кусок, собирайся в лес за дровами.
Собрался цыган за дровами, вдруг слышит: в конюшне лошачок заржал. Заходит цыган на конюшню, а лошачок и говорит ему человеческим голосом:
— Молоко и хлеб ешь, а пышки собакам отдай!
Послушался цыган лошачка, сделал так, как он сказал. Вдруг видит: собаки поели пышки и сдохли.
Понял, в чем дело, цыган, да ничего никому не сказал, а лошачка с той поры полюбил пуще прежнего. Увидела мачеха дохлых собак на дворе и опять к своей матери побежала:
— Так и так, так и так, сам не съел — собакам дал. Те и подохли.
Тогда колдунья и говорит:
— Не иначе как нечистая сила его спасает. Ну что ж, попробуем что–нибудь похитрее придумать.
Дала она цыганке рубаху со словами:
— Это не простая рубаха, как наденешь ее — вмиг сгоришь.
Вернулась домой мачеха, позвала неродного сына:
— Вот я воды нагрела — пойди помойся, а вот тебе рубаха чистая, после мытья переоденешься в нее.
Только захотел цыган помыться, как на конюшне лошачок заржал. Побежал цыган на конюшню, а лошачок ему и говорит человеческим голосом:
— Не надевай новой рубахи — в печку брось, надень старую.
Так цыган и сделал. Только он бросил новую рубаху в печку, как разлетелась печка в разные стороны от жара немыслимого.
Увидела это мачеха и в третий, раз побежала к старой колдунье, матери своей.
— Ну, погибла я теперь, ничего не берет этого цыгана.
— Подожди, я сейчас узнаю, что за нечистая сила ему помогает, — ответила колдунья, развела огонь и стала над ним ворожить.
— Ага, вижу я, кто тебе мешает, — закричала наконец старая колдунья, — убери лошачка с конюшни, и все будет хорошо.
Побежала мачеха домой, а тут муж ее возвращается.
— Муж мой любимый, — накинулась на него цыганка, — убери ты этого лошачка, никакого покоя от него нет — и лягается и кусается...
Что делать мужу? Ему и сына жалко, и против жены идти не хочется. Говорит он сыну:
— Что делать будем, не хочет она лошачка во дворе держать?
Пошел сын на конюшню, а лошачок ему и говорит:
— Все будет хорошо. Скажи отцу, что ты согласен меня со двора свести, только попроси у него разрешения прокатиться на мне в последний раз. Все равно тебе жизни в родительском доме не будет, крепко невзлюбила тебя мачеха, не сегодня, так завтра погубит. А как сядешь ты мне на спину, то взлетим мы с тобой выше гор высоких и помчимся счастье искать.
Как по–сказанному, так и по–писаному. Разрешил отец сыну прокатиться на лошачке на прощание. Только уселся парень к нему на спину, как взмыл лошачок выше гор высоких, и только их и видели...
