— Допустим, хочу, — наконец, произносит она, и я ей вкратце поясняю, что мне требуется. Дульсинея весело фыркает и кивает.
Не буду рассказывать, что мы с ней делали почти сутки с кратким перерывом на сон. Расскажу сразу о результате.
На следующий день иду я к отцу. Маму звать не стала. Она и после сможет оценить результаты моих трудов. А вот короля пора побеспокоить.
— Паап! — произносит Иоханна, и лицо у нее при этом ну такое невинное, что я сразу заподозрил — готовится какая-то гадость. Хотя нет, вру, не сразу. Просто мелькнуло какое-то нехорошее предчувствие и смылось.
— Что?
— Ты к смотру готов?
У меня голова загружена цифрами, и я не сразу могу понять, о чем идет речь.
— Какому смотру?
— Фрейлин.
— А… Да, конечно, еще минут сорок, и буду готов. Я приду скоро. Не отвлекай меня пока.
Я снова погружаюсь в исследование отчета о расходовании средств казны, но вскоре понимаю, что нет — настрой уже не тот. Смотр хочу. Смотр! И вообще, хватит работать, Ваше величество. Не берите на себя все. Есть ведь и подчиненные. Быстренько обдумываю, кому бы сплавить анализ финансов, понимаю, что некому, но, с другой стороны, за сутки с государством точно ничего не случится, а я могу себя и побаловать. А заодно оценить работу дочери. А это тоже очень важно, учитывая то, что она не просто дочь, а наследница. Престола Зулкибара. Вот как.
Медленно направляюсь в зал для церемоний. Ого! Двери закрыты. Возле них Гарлан дежурит.
— Ваше величество, — произносит он с поклоном, — позвольте, я предупрежу Иоханну о том, что Вы пришли.
Коротким кивком подтверждаю свое согласие.
Минут через пять двери распахиваются, и я прохожу в зал.
Вижу шеренгу девиц, Иоханну, поигрывающую Дусиным хлыстом и саму Дусю в отдалении.
— Равняйсь! — кричит вдруг Ханна, — равнение на середину!
И все фрейлины послушно замирают, глядя в одну точку перед собой.
Я осторожно к ним приближаюсь. Что эти две заразы задумали? А, в принципе, девочки ничего. Некоторые очень даже. Не стыдно будет продемонстрировать соседям. Ну нет, на эту лучше вблизи не смотреть. А вот эта…
Ханна делает взмах хлыстом, и фрейлины старательно, хотя немного и вразнобой, орут:
— Здра желам, Вашевелиство!
— Э… — глубокомысленно произношу я.
— Так, — вдруг рычит Ханна, направляясь к пампушке, стоящей второй слева, — живот втянула быстро! Грудь вперед! Вперед, я сказала! Зад не оттопыривать!
Перевожу взгляд на Дульсинею. Та молчит. Молчит и глаза отводит. Физиономия загадочная, но молчит. Вот же… спелись. И Ханна, будто слыша мои мысли, вдруг гаркает так, что подвески на люстре вздрагивают:
