Дик тяжело привалился к комоду.
— А что, если ты ошибаешься? Что, если ты слышала не его, а кого-то другого?
— Я не ошибаюсь. Я слышала именно его!
— Ну как ты можешь быть настолько уверена? Я тоже не сомневался, что разговариваю с Джеймсом, пока адвокат сам не сказал мне, что я обознался. Когда поверенный произнес «Особняк «Шенстед»», никто не отличил бы его голос от голоса Джеймса.
— Ты принял его за Джеймса только потому, что ожидал услышать Джеймса.
— То же самое относится и к тебе. Ты предположила, что разговор, который ты слышишь, — ссора Алисы с полковником. Тебе же всегда хотелось найти что-нибудь, позорящее их.
— О, ради Бога! — крикнула Прю. — Сколько мне еще повторять? Она назвала его Джеймсом. Она сказала: «Нет, Джеймс… не стану больше с этим мириться». С какой стати она стала бы говорить такое, если бы беседовала с кем-то другим?
Дик протер глаза. Он много раз слышал, как Прю повторяла слова Алисы, но замечание поверенного о словах, вырванных из контекста, не давало ему покоя.
— Ты не слышала, что сказал Джеймс… ну, возможно, ты не очень хорошо расслышала и слова Алисы. Ведь одно дело, если она говорила с ним, и совсем другое, если говорила о нем. Может быть, она сказала не «не стану», а «не станет больше с этим мириться».
— Я прекрасно помню, что я слышала, — упрямо настаивала Прю.
— Ты только так говоришь.
— И это правда.
— Ну ладно… а тот удар, который он, по твоим словам, нанес ей? Почему вскрытие ничего не показало?
— Откуда мне знать? Может, она умерла до того, как появились кровоподтеки? — С демонстративным раздражением Прю положила на кровать покрывало и расправила его. — А кстати, ты-то зачем звонил Джеймсу? Я думала, мы договорились держать сторону Алисы.
Дик опустил голову.
— С каких пор?
— Ты ведь сам говорил мне, чтобы я пошла в полицию.
— Я говорил, что у тебя особого выбора нет. А это вовсе не значит, что я заключал с тобой соглашение держать чью-то сторону. — Он снова потер глаза. — Поверенный сказал, что может возбудить против тебя дело по обвинению в клевете. По его словам, ты подстрекала разных людей называть Джеймса убийцей.
Слова Дика не произвели на Прю никакого впечатления.
— Ну что ж, пусть подает в суд. Элеонора Бартлетт говорит, лучшим доказательством его вины является то, что он действительно виновен. Тебе бы стоило послушать, что она говорит о нем. — Глаза Прю сверкнули при каком-то воспоминании. — И кроме того, если кто и звонит с угрозами и оскорблениями, так именно она. Я была у нее, как раз когда она звонила. Элеонора называет свои звонки выкуриванием.
