Собаки должны были бы сделать свое дело и вернуться, но пес, словно забыв о причине своей отлучки, взял след и исчез в лесу. Прю подумала, что ни при каких обстоятельствах не отправится на поиски собаки без фонарика, и потому стала рыться в бардачке в поисках собачьего свистка. Когда она выпрямилась, то услышала звуки ссоры, они доносились откуда-то слева. Поначалу Прю предположила, что причиной происходящего стала ее непослушная псина, однако, прислушавшись, поняла, что один из голосов принадлежит Алисе Локайер-Фокс, и из любопытства решила пока не свистеть.
К семейству Локайер-Фокс Прю относилась весьма своеобразно. Струнка тщеславия и снобизма всегда вызывала в ней желание сделаться постоянным гостем в Особняке, числить Локайер-Фоксов среди ближайших друзей, иногда в разговоре как бы невзначай упоминая их имя. То, что со времени их приезда в Шенстед три года назад ее с Диком пригласили в Особняк лишь однажды — причем для весьма формального знакомства, — крайне раздражало Прю, тем более что ее ответные приглашения к обеду вежливо отклонялись. Дик не видел особых причин для недовольства. Они не большие любители светского общения, если уж хочется, сходи и поболтай с ними на кухне. Все остальные в округе так и поступают.
Прю, собственно, так и поступила, несколько раз навестила Алису, но натолкнулась на довольно прохладное отношение — хозяйка Особняка дала ей понять, что у нее есть гораздо более важные дела, чем заниматься кухонными сплетнями. После этого все их общение сводилось к краткому обмену приветствиями при случайной встрече на дороге и к внезапным появлениям Алисы на кухне у Прю с просьбой пожертвовать что-нибудь в один из ее многочисленных благотворительных фондов. В глубине души Прю не сомневалась, что Алиса и Джеймс смотрят на нее свысока, и была совсем не против покопаться в грязном белье соседей — вдруг найдется что-то такое, что даст ей определенное преимущество над заносчивыми снобами?
Ходил слух — в основном его распространяла Элеонора Бартлетт, — что Локайер-Фоксы, несмотря на сдержанность, которую они демонстрировали на публике, наедине отличаются крайне горячим темпераментом. Прю никогда никаких свидетельств этого не видела, однако считала подозрения Элеоноры вполне вероятными. Джеймс производил впечатление человека, неспособного на демонстрацию сколько-нибудь сильных эмоций, а по своему опыту Прю знала, что подобное жесткое подавление своих чувств рано или поздно приводит к взрыву. Распространялись и сплетни о каких-то семейных тайнах, в основном связанные с дурной репутацией Элизабет как дамочки, помешанной на сексе. Локайер-Фоксы хранили по поводу этого столь же суровое молчание, как и по поводу всего остального.
