Теперь по утрам Лаура рисовала. Она подходила к своим картинам как бы невзначай, еще с чашкой кофе, неприбранная, не настроенная морально, не готовая к этому еще.
Она заходила в мастерскую, которая соединялась с ее комнатой, и смотрела поверх картин на океан, который и отсюда тоже был неплохо виден.
Лаура смотрела на верхушки синего леса вдали и отпивала маленькими глотками горячий кофе. Но боковым взглядом она прекрасно видела свои картины, и через миг она уже была с ними.
Она мгновенно вживалась в них, она брала в руки кисть и добавляла маленькие, незаметные штрихи в свои еще не завершенные работы.
Через пару месяцев должна была состояться ее выставка в Париже, знающие люди находили необычным ее понимание окружающего мира, природы, людей, вышедших из этой природы, но неотделимых от нее, являющихся ее органичной частью, и даже цветом Лаура никак не разделяла эту взаимосвязь.
Некие образы, видения, мечты, которые никогда в этой жизни не сбудутся… и воспоминания. Абстрактные, расплывчатые, нереальные, пропитывающие всю нашу жизнь, каждый ее шаг и миг, не подвластные ни разуму, ни расчету… Вся наша жизнь – воспоминания. Куда бы мы ни бежали, в Париж, в открытый океан, в небо, воспоминания, пропитывающие все наше тело, сжигающие сердце в самый неподходящий миг…
Когда в руке у тебя самое вкусное в мире мороженое, самого твоего любимого цвета, а у ног твоих плещется самый соленый в мире океан, а солнце греет тебя, и безмерная глубина прохладных вод манит тебя к себе. И тут вдруг в твоей груди начинает колотиться и подступать к горлу тот образ, который не заменит тебе ни одно благо мира, никакой наивысший комфорт твоего грешного тела и твоей бессмертной души.
Тот образ, который ты порой принимаешь уже за свою душу. Настолько он слит с тобой, с тем, что у тебя внутри, с тем, что тебя составляет, что не передать ни одними словами в мире. Но можно вдруг случайно иногда увидеть в своих же собственных рисунках. Да, не всегда, а только лишь случайно.
И куда бы ты ни отворачивалась от этого преследующего тебя образа, разум твой прекрасно понимает, что это сделать уже невозможно никогда. Что этот образ уже ты сама и есть, и это твой мир и мир вокруг тебя.
И вдруг случайно Лаура замечала, что сегодня она, оказывается, опять нарисовала его руку, или его взгляд, или его уголки губ, или его печаль.
И тогда она отворачивалась, закрывала глаза, бежала от самой себя, она не хотела этого, она до первобытных чувств этого боялась, но все больше и больше втягивалась в него, врастала в него, вживалась. Она прижималась к его руке, к его взгляду, к его уголкам губ, к его печали всей собой, своим телом, своим сердцем.
